Маргарет Майо: Уйди из моей жизни

— Я давно знаю, где ты живешь, — признался Байрон, похлопывая при этом по шее ее гнедого коня. — Хорошая лошадка!

— Давно знаешь? — От волнения ее все больше сотрясала дрожь. Как он узнал? И почему занялся ее розыском?

Ведь, кроме немногочисленных попыток увидеть ее в самом начале — сразу после того, как она ушла и вернулась к своим родителям, — они больше не виделись. Она полагала, что Байрон должен был совершенно выбросить ее из головы.

— Ты всегда так рано катаешься верхом?

Даниэлла пожала плечами.

— Не всегда. Сегодня мне просто нужно рано уйти. — Не могла же она сказать ему, что плохо спала этой ночью!

— Понятно, — задумчиво произнес Байрон. — Значит, вместе позавтракать не получится? А может быть, хотя бы выпьем кофе?

Ее раздирали сомнения: с одной стороны, ей хотелось провести с ним время, узнать о его жизни от него самого, а не из газет. Но с другой стороны, она не видела в этом смысла.

И тут она поймала себя на том, что согласно кивает.

— Кофе — можно, если ты подождешь, пока я управлюсь с Шандором. — Они смогут поговорить, он будет, вероятно, удовлетворен, и тогда она наконец-то сможет от него отделаться.

Ей очень трудно было скрывать свои чувства. Байрон всегда, в любую минуту, пробуждал в ней желание, лишь взглянув на нее. А сейчас он именно это и делал. Пристальный взгляд его синевато-серых глаз с ослепительными белками заставил задрожать каждую ее клеточку.

Все произошло так давно, а казалось, что только вчера они поженились, не спросив родительского согласия. Бросили учебу и стали работать: он — строителем, она — помощницей в магазине готовой одежды. Сняли старый домик и обставили его по своему вкусу. И были безоблачно счастливы! Именно так все начиналось.

— Давай я помогу. — Он открыл ворота паддока, чтобы Даниэлла завела туда лошадь, потом снова их закрыл. Она вычистила Шандора, и когда лошадь наконец-то присоединилась к своей товарке — кобыле по кличке Моргана, Байрон подал Даниэлле седло. А сам стоял в стороне и наблюдал, как она его чистит.

— Ты помнишь, — спросил он, небрежно засунув руки в карманы и прислонясь плечом к стене, не переставая при этом лениво следить за ней глазами, — какие мы строили планы? Мы хотели такой вот домик с парой лошадей в паддоке, с собакой и кошкой (может быть, не одной) и желательно с несколькими ребятишками.

Ничто в его голосе не говорило о том, что он иронизирует, но Даниэлла почувствовала насмешку. Она не отрывала глаз от сбруи, которую чистила.

— Мне кажется, что этого не было, — тихо произнесла она.

Да, они действительно проводили много счастливых часов, строя планы. Особенно в то время, когда она обнаружила, что беременна. И хотя они не планировали так скоро обзаводиться ребенком, это событие их очень обрадовало. Особенно Байрона. Единственный ребенок в семье, он решил, что его семья должна быть непременно большой. Байрон любил детей, и Даниэлла знала это. Вот почему они и вели разговоры о большом доме за городом, наполненном топотом маленьких детских ножек.

Но случился выкидыш. Байрон мучительно переживал это и обвинил ее в небрежности. Теперь-то она знала, что все произошло из-за их неопытности. А тогда это вылилось в ужасную ссору, которая и стала началом конца. После той ссоры пошли другие — из-за денег или их отсутствия, когда зимой Байрон сидел без работы; из-за непонимания интересов и нужд друг друга, да и вообще по пустякам. Уже позже, оглядываясь назад, она видела, как ничтожны и глупы были поводы.

Тем не менее она была уверена, что правильно поступила, уйдя от Байрона тогда, когда забеременела во второй раз. Она ужасно боялась снова потерять ребенка — а доктора предупреждали ее о вероятности выкидыша, — и мысль о том, что же тогда будет с мужем, пугала ее до смерти. В действительности же получилось все гораздо хуже.

— У тебя есть дети, Элли? — Он как будто прочитал ее мысли.

— Нет, — прошептала она, надеясь, что Байрон не заметит ее внезапно выступивших слез. Как порой бывает жестока с нами наша память!

Она не хотела больше отвечать ни на один его вопрос и поэтому спросила сама:

— А как ты, Байрон? Женился снова? — Байрон был любимцем женщин, и Даниэлла не могла даже представить, чтобы он долгое время находился без женского общества. Он немного прибавил в весе, но это не сделало его толстым. Наоборот, он стал выглядеть еще лучше.

— Нет, — резко ответил он. И это наводило на мысль, что он так же не хочет говорить о других женщинах, как и она — о своей бездетности.