Мишель Селмер: За рамками приличия

Когда они вышли на улицу, небо было затянуто тучами. Где-то вдали гремел гром.

— Кажется, начинается буря, — сказал он.

— Я лучше поеду, — произнесла Кэти. — Хочу добраться домой до грозы.

— Я думал, мы немного побудем вместе.

— Мне действительно надо ехать.

Рис открыл дверцу лимузина, но Адам жестом попросил его подождать и пошел за Кэти к ее пикапу:

— Ты могла бы, по крайней мере, позволить мне угостить тебя ланчем.

— Не стоит.

— Кэти, что случилось?

— Мне лучше уехать.

— Почему?

Она огляделась, будто боялась, что кто-нибудь услышит ее:

— Ты едва не поцеловал меня и, если я задержусь, обязательно поцелуешь.

— Это так страшно?

— Да, потому что затем ты выдумаешь какую-нибудь глупую причину, почему мне надо поехать к тебе, и я не смогу отказаться. А через сорок секунд, после того, как мы окажемся у тебя, я лягу с тобой в постель.

— Это так страшно? — повторил он.

— Послушай, я не дурочка. Ты только что говорил, что не стоит все усложнять, а теперь искушаешь меня. Это некрасиво.

Она права. Он ведет себя, словно безумный. Кэти нравится ему. Сильнее, чем какая-либо другая женщина. Может быть, даже сильнее, чем Бекка. Но у их отношений нет будущего. Если он позволит себе полюбить ее, ему будет гораздо хуже. Уж лучше потерять Кэти.

Адам очень хотел, но не мог дать ей то, чего она хочет и заслуживает: мужчину, который любил бы ее и женился бы на ней.

— Ты права. Извини.

В небе сверкнула молния, потом прогремел гром.

— Я поеду, — сказала Кэти.

— Обязательно позвони мне, когда доберешься до дома.

— Конечно.

Кэти, поколебавшись, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом села в машину. Адам готов был поклясться, что видел у нее на глазах слезы.

Вернувшись домой, Кэти сразу же позвонила доктору Хогу. Она была слишком взволнована, чтобы разговаривать с Адамом, поэтому отправила ему сообщение, где указала дату и время приема у врача. Ей стоило больших усилий не плакать по дороге домой. Как он смотрел на нее! На минуту она даже поверила, что Адам хочет ее. Они стали очень близки в последнее время, и Кэти надеялась, что он признает свою ошибку и скажет, что любит ее.

Зачем она себя мучает? Даже если Адам любит ее, из этого ничего не выйдет. Хорошо хоть, что они с отцом ее ребенка (если это ее ребенок) будут добрыми друзьями.

Кэти испытала некоторое облегчение, когда за неделю до визита к врачу Адам позвонил и сообщил, что должен лететь за границу.

— Ничего страшного, — заверила его Кэти. — Раз надо, значит, надо. Кроме того, я только на третьем месяце. Не думаю, что врач скажет мне что-то важное.

— Я собирался с ним познакомиться.

— Познакомишься в следующий раз.

Но и в следующий раз знакомство с доктором не состоялось. Накануне визита в клинику Адам подхватил грипп и слег с высокой температурой.

— У тебя ужасный голос, — заметила Кэти.

— И ужасное самочувствие, — откликнулся он хриплым шепотом. — Селия не позволяет мне вставать с постели и кормит куриным бульоном.

— Она правильно делает.

— Извини меня, Кэти, — прокаркал Адам.

— За что?

— Мне ужасно стыдно, что меня опять не будет рядом, когда ты пойдешь к врачу. Не говоря уже об анализе.

Кэти устраивало, что он остался дома. Конечно, неприятно сдавать анализ одной, но еще менее приятно заразиться.

— Это очень простая процедура, — успокоила она Адама. — Мне дадут наркоз, и я ничего не почувствую. Пойми, грипп мне сейчас ни к чему. Так что выздоравливай к следующему осмотру.

Мать Кэти поехала с ней к врачу, потом в больницу — на анализ ДНК. Процедура действительно оказалась не такой сложной. Доктор Хог предупредил, что результаты будут через шесть-восемь недель. Похоже, ожидание будет гораздо мучительнее самой процедуры.

В голосе Адама, когда Кэти позвонила ему, чтобы сообщить, что все прошло благополучно, послышалось облегчение:

— Обещаю, ничто не помешает мне сопровождать тебя в следующий раз.

Мать Кэти часто вспоминала, что ее беременность бывала заметна очень рано, так что Кэти не удивилась, когда однажды утром не смогла застегнуть джинсы.

— Разве это плохо? — поинтересовался Адам, когда она пожаловалась ему. — И разве ты не говорила, что внешние проявления беременности тебя не волнуют?

— Не волнуют, — подтвердила Кэти, — но я больше всего на свете ненавижу ходить по магазинам.

Адам расхохотался и назвал ее уникальной.

Стараясь оттянуть неизбежное, Кэти еще некоторое время носила свои джинсы, но когда не стала застегиваться и молния, а пуговицы на кофточке уже некуда было переставлять, мать повезла ее в магазин за новой одеждой.