Эдриан Маршалл - Спаси своего принца

Звонила бывшая супруга Шона — Джекки Сьюлитт. Звонки от Джекки поступали на мобильный Милано с завидной регулярностью. Полгода назад, когда бывшая загремела в больницу, отравившись устрицами, Шон сдуру дал ей свой новый номер (от старого пришлось отказаться из-за той же Джекки), и теперь экс-супруга звонила ему тогда, когда хотела.

Джекки звонила по любому поводу: им мог стать и разрыв с очередным любовником, и неудачная встреча с мамой, и смерть любимого попугайчика, и покупка нового платья. В последнее время она вбила себе в голову, что без Шона она не будет счастлива, и ей непременно нужно его вернуть. Шон подумывал снова сменить номер своего «домашнего» сотового, но что-то подсказывало ему, что Джекки все равно найдет способ до него добраться.

На этот раз Джекки сообщила, что ей просто необходимо увидеться с ним сегодня же. Шон терпеливо объяснил, что не может, потому что вечером едет в гости к своей невесте. Упоминание имени Селины Бельски вовсе не подействовало на Джекки отрезвляюще, напротив, она взбесилась так, словно все еще имела на Шона какие-то права.

Наконец Милано не выдержал и бросил трубку. Неугомонная Джекки продолжала трезвонить, поэтому Шону пришлось выключить звук на мобильном. Поговорив с Эмметом, он рассовал телефоны по карманам и попытался закончить завтрак. Но аппетит, и без того не слишком хороший, окончательно улетучился.

Шон отодвинул тарелку с овсянкой и, поймав недовольный взгляд Грэйс, поинтересовался:

— Теперь что не так?

— Это я у вас хотела бы спросить, — не растерялась Грэйс. — Вы ничегошеньки не съели. Если так и дальше продолжится, от вас останутся одни кости.

— Ты покормила Твинсона?

— Естественно. Аппетит у вашего хорька куда лучше, чем ваш собственный. Он смолотил тарелку каши, а потом так на меня выпялился, что я решила убраться подобру-поздорову, пока он меня не слопал. Эта зверюга лопает так, что скоро превратится в медвежонка…

— Только не перекармливай его — ему это на пользу не пойдет…

— Мистер Милано, не учите пожилую женщину прописным истинам…

— Господи, Грэйс, почему я тебя до сих пор не уволил?

В кармане Шона завибрировал домашний сотовый. Шон вытащил телефон и недовольно покосился на экран. К счастью, это была не Джекки. Звонила мама. Впрочем, маму от Джекки отличало только то, что, в отличие от бывшей Шона, мама звонила, чтобы поинтересоваться состоянием сына, а не пожаловаться на свои проблемы. Впрочем, обе женщины требовали к себе слишком много внимания. И Шона это изрядно утомляло…

Уже в машине Шон позвонил Патрику Кабоди, который посоветовал ему удвоить дозу прописанных таблеток и постараться минимизировать дозу общения с бывшей женой.

— Вам бы отдохнуть, Шон, — мягко посоветовал Кабоди. — Уехать куда-нибудь дня на три и провести это время в одиночестве…

— Я бы и рад, — вздохнул Милано. — Но съемки начнутся уже на следующей неделе. Так что уехать мне придется. Жаль только, не одному. И отдохнуть не удастся…

— Обязательно оставьте свои координаты. Если, не дай бог, у вас начнется приступ, я должен знать, где вы.

— Конечно, — пообещал Милано. — Только запомните, что это — конфиденциальная информация.

— Шо-он… — с укоризной протянул Кабоди.

— Ох, простите, доктор. Нервы совсем расшалились…

— Не забывайте о тренингах, Шон.

— Конечно, доктор…

— И о том, что у нас сегодня сеанс.

— Разумеется…

Шон немного успокоился, однако очередной телефонный звонок снова заставил его понервничать. Звонил Клеманс Гудвин, молодой актер, чьи амбиции одновременно удивляли и возмущали Шона Милано. Поначалу он думал, что Клеманс сыграет писателя в его новом фильме, но вскоре выяснилось, что на ту же роль претендует известный Оливье Лав. Клеманс был неплох, но у Лава было два преимущества: во-первых, он был гораздо талантливее Клеманса, а во-вторых, его имя уже гарантировало высокие кассовые сборы. Шон мог бы рискнуть, но Эммет быстро отговорил его от этой глупости.

— В нашем положении не рискуют, Шон, — заявил он режиссеру. — Тут либо пан, либо пропал. Бери на роль Лава и не раздумывай.

Милано согласился. Что касалось экономической части дела, здесь Эммет всегда оказывался прав. В последние годы популярность Милано резко упала, и ему совершенно не хотелось, чтобы очередная картина провалилась в прокате. Поэтому на роль писателя был взят Лав, а Клемансу Гудвину был дан вежливый отказ. Однако молодой актер не собирался мириться с поражением. Он начал осаждать звонками вначале Эммета, а потом и самого Шона Милано. Клеманс уже не просил, а требовал, чтобы его утвердили на главную роль. Шону даже начало казаться, что он и впрямь пообещал эту роль Гудвину.