Кортни Стайерс: Препоны любви

На секунду Кэтрин представила, как за этим столом восседала бы какая-нибудь разукрашенная вертихвостка, и с трудом удержалась от смеха. Но сейчас место за секретарским столом пустовало, и Кэтрин была уверена, что попала не в отдел кадров.

Она уже направилась было обратно к лифту, решив вернуться на первый этаж и попытаться вновь выяснить вопрос о вакансии, как вдруг дверь кабинета отворилась, и в ней показался сам Джеймс Роккаттер. Явно чем-то обеспокоенный, он был погружен в чтение документа, который держал перед собой.

Кэтрин остолбенела: в реальной жизни он оказался гораздо более ярким и внушительным, чем на всех его фотографиях и рисованных портретах, которые она видела. Ей было знакомо выражение «высеченное из камня», употреблявшееся для описания мужского лица, но до этого момента она никогда еще не встречала представителя сильного пола, чей живой портрет так верно передавало бы это словосочетание. В ее мыслях начался переполох. Ей хотелось дать Джеймсу более емкую, более исчерпывающую характеристику. Типичный выходец из высших слоев европейской аристократии, подумала Кэтрин о человеке, который стоял сейчас в нескольких ярдах от нее.

Однако широкая общая эрудиция, приобретенная ею за многие годы усидчивого чтения самой разнообразной литературы, заставила ее усомниться в выбранной оценке молодого магната. Нет, такая характеристика, такая аналогия с европейскими аристократами вряд ли пришлась бы по нраву любому из представителей этой нью-йоркской династии, так гордившейся своим американским происхождением.

Не отрывая глаз от листка бумаги, Роккаттер направился от двери кабинета вперед и чуть было не столкнулся с Кэтрин, но вовремя остановился и, мельком взглянув на нее, уставился на пустой стол секретарши. Его скулы задвигались, он нервно повернулся к незнакомой женщине и сказал:

— Присаживайтесь. Я сейчас вернусь.

Войдя в лифт, Джеймс Роккаттер нажал на кнопку и тотчас скрылся из виду.

Кэтрин перевела дух и села на диван. Ее коленки слегка дрожали. Секунду назад всего в пяти дюймах от нее стоял сам Джеймс Роккаттер! Подумать только. В пяти дюймах! Он остановился около нее так близко, что она смогла разглядеть сверкающие искорки в его голубых глазах. Стоило ей протянуть руку — и она могла бы коснуться пряди его черных как смоль волос, небрежно свисавших надо лбом. Интересно, волосы у него на самом деле такие мягкие, какими кажутся со стороны? А кончиком пальца она могла бы провести по плавной дуге его жесткой верхней губы…

— Возьми себя в руки, Кэтрин! — вслух приказала себе она и, приподняв ладонь, заметила, что ее пальцы начали подрагивать.

Помолившись в душе, чтобы молодой Роккаттер подольше не возвращался в свой кабинет, она постаралась привести в порядок хаос своих неясных бессвязных мыслей. Прежде всего, вакантная должность была не у Джеймса, а у его младшего брата Пита. Таким образом, по вине ненормальной женщины, дежурившей в окне администратора внизу, она сделала сразу две ошибки: поднялась не на тот этаж и встретилась не с тем Роккаттером. Но отчаиваться из-за этого было бы бессмысленно. Ей просто оставалось завязать узелок на память — запомнить день своего тридцатилетия как день нелепостей и разочарований.

Теперь, когда живой Джеймс Роккаттер предстал перед ней во всем своем великолепии, Кэтрин уже не могла не думать о нем. В глубине души она осознавала, что ее, как и миллионы других американцев, разбирает любопытство по отношению к этой династии. Роккаттеры представляют собой высшую знать Америки, ее голубую кровь, и пресса относится к ним соответствующим образом.

Однако в отличие от большинства американских женщин ее привлекал не повеса Питер Роккаттер, а его старший брат — оборотистый бизнесмен, магнат Джеймс Роккаттер. Кэтрин была не прочь поработать и у Питера, но после прочтения первой же статьи о знаменитом семействе именно старший из здравствующих ныне Роккаттеров завладел ее воображением.

В нем было нечто необыкновенное, интригующее, нечто более интересное, чем просто сексуальная привлекательность. Не уступая младшему брату в сексапильности, Джеймс отличался от него тем, что был не только переполнен мужской энергией и силой, которую всегда чувствуют женщины, но и создавал вокруг себя некую ауру глубокой порядочности и элегантности. По крайней мере так считала Кэтрин. Она также полагала, что репортеры, фокусируя внимание на любовных похождениях Пита, исказили его образ перед широкой читательской аудиторией. По ее мнению, вряд ли оба брата в самом деле желали, чтобы каждый их шаг фиксировался в виде статьи или фоторепортажа в том или ином журнале или газете. Хотя Пит, к примеру, и знал, как надо заигрывать с папарацци и удерживать их в толпе своих обожателей. Впрочем, акулы бульварной прессы не очень-то беспокоили его здесь, дома, предпочитая гоняться за ним, когда он выезжал куда-нибудь за пределы Америки.