Дженни Адамс - Паруса любви

— Вы совершенно правы, — склонил голову Зак. — И я лично убедился в ее дарованиях. Лили самый лучший секретарь, который у меня когда-либо был. Хотя если быть до конца объективным, — после небольшой паузы добавил он, — в эту категорию стоит занести и мою предыдущую помощницу Мэдди. Скажем так: с ними обеими мне несказанно повезло, так как обе — самые лучшие секретари, о которых каждый руководитель может только мечтать.

Недоуменно округлившиеся карие глаза Мишель подсказали ему, что, как он и предполагал, по мнению его собеседницы, речь шла вовсе не об умении печатать и стенографировать. Вот только о чем? Хотя, впрочем, глядя на стоявшую перед ними девицу, легко было догадаться, о чем она думает.

Через несколько секунд объявили посадку на рейс до Мельбурна. К великой досаде Зака, Мишель заторопилась и больше к интересующей его теме не возвращалась.

— Все, Подруга, мне пора, иначе опоздаю. Ужасно рада была тебя увидеть! Надеюсь, мы с тобой еще встретимся, тогда и наговоримся всласть! О, вы обязательно понравитесь Дороти, дорогой, — пропела Мишель, повернувшись к Заку, и довольно рассмеялась, когда тот почтительно поцеловал ей руку.

Следующие слова Мишель застали его в не самой удобной позе — он как раз выпрямлялся, — и слава богу, что так вышло, иначе ему было бы гораздо сложнее собраться с мыслями и натянуть на лицо невозмутимую маску: то, что она сказала, прозвучало для него как гром среди ясного неба.

— Теперь понятно, почему Дороти вчера приснился вокзал. Оказывается, ее дочка приехала! Ну, ладно, мне пора. Как хорошо, что я успела с тобой увидеться! — прощебетала Мишель и напоследок коротко бросила ему: — Приятно было с вами познакомиться, дорогой Закари Свифт!

Зак пробурчал в ответ что-то не слишком вежливое, но Мишель, к счастью, его больше не слушала. А он с трудом сдерживал вопросы, которые готовы были хлынуть из него рекой.

Зак сжал зубы и поклялся себе, что до отеля не произнесет ни слова.

Когда они разместились в небольшой, но очень уютной гостинице, Зак быстро проверил по справочнику и убедился, что совсем неподалеку от гостиницы проживают Дороти и Карл Келловей. Родители Лили? Но почему тогда она умолчала о таком важном факте? Не считает нужным делиться с ним своими переживаниями? Похоже, пора ему вмешаться!

Не раздумывая больше ни секунды, он вышел из номера и остановился у двери, расположенной напротив.

Лили не стала распаковывать чемодан. Сидя в кресле, она смотрела на дверь номера и гадала, когда объявится Зак и что ей ждать от этого неминуемого визита.

Две минуты десять секунд, отметила она, посмотрев на часы, когда раздался стук. И даже не надо ломать себе голову над тем, чего ей следует ждать от своего гостя: сейчас начнутся вопросы, вопросы и еще раз вопросы… Иначе он не стал бы так спешить, а тут ясно видно — невтерпеж! Да, время покладистого и скромного Зака закончилось, так и не успев начаться. Хотя бы в этом она не ошиблась. Только пусть ее босс не надеется, что она все добровольно ему расскажет!

Лили открыла дверь и, пропустив гостя, молча прошла за ним в гостиную.

— Я слушаю тебя. У тебя ко мне какое-нибудь срочное дело?

Она без улыбки смотрела на мужчину, которого любила и, возможно, будет любить вечно. Было бы куда лучше, если бы их сердца бились в унисон, но… Наверное, у нее все-таки есть шанс добиться его любви, однако вероятность такого исхода их отношений столь мала, что лучше об этом и не думать. Зачем добавлять себе лишние огорчения? Скорее растают льды Антарктиды, чем сердце Закари Свифта.

Грудь девушки сдавило от волнения. Мечты мечтами, но кто бы знал, как ей хочется вновь почувствовать руки Зака на своем теле, сильные и нежные, заставляющие ее внутренние струны звучать, как хорошо настроенный музыкальный инструмент, и почти в считанные мгновения раствориться в водовороте восторга и наслаждения, который они вызывают в ней…

Устроившись на диване, Лили поклялась, что будет держать себя в узде, что бы ни случилось.

Зак неторопливым шагом подошел к стоявшему рядом с диваном креслу и тоже сел, положив ногу на ногу. Наверное, с минуту он молча рассматривал сидящую напротив него женщину, которой удалось изменить не только его представления о самом себе, но и, возможно, о жизни вообще. В ее глазах читалась спокойная сила, и все же она выглядела такой ранимой и беззащитной, что этот неожиданный контраст мгновенно его возбудил. Все прежние рассуждения о терпении и завоевании ее любви через доверие тотчас забылись.