Вопль, который мог принадлежать только Артуро, пятилетнему старшему сыну, заставил Федерико вздрогнуть. Так кричат от боли. Он кинулся к ближайшему окну и тут услышал еще один вопль. Звук доносился из его апартаментов. Хотя Артуро постоянно ходил с синяками и ссадинами, как и любой пятилетний малыш, Федерико сломя голову побежал по коридору. Страж, сидевший у входа в его личные апартаменты, при виде его привстал. В этот момент донесся плач младшего. Пронзительный, визгливый. И несчастный голос няни, уговаривавшей детей замолчать.
— Ваше высочество… — Страж показал глазами на дверь.
— Что случилось?
— Не знаю. — Страж развел руками. — Но синьорина Феннини там.
Федерико кивнул и, слегка успокоенный, вошел в апартаменты и направился прямо в детскую. Няня знала, что в серьезных ситуациях надо вызывать стража. Когда Федерико толкнул дверь детской, он не поверил своим глазам. Такой картины он в жизни не видел.
— Папа! Убери его от меня! — закричал Артуро, едва заметив на пороге Федерико.
Рука Артуро по плечо была засунута в античную керамическую вазу и, очевидно, крепко там застряла. Трехлетний Паоло пытался стянуть вазу. Лицо у него побледнело от страха за старшего брата. Артуро снова закричал, чтобы брат перестал тянуть, а то его рука может оторваться. У них за спиной няня прижимала трубку к уху. Насколько Федерико понял, она вызывала дворцового доктора. Во всяком случае, делала что-то полезное, а не болтала, как обычно, с подругами.
Сначала Федерико подошел к Паоло. У малыша сморщилось лицо при виде отца, но его легко удалось оторвать от старшего брата. Когда рыдания стали затихать, принц повернулся к Артуро.
— Садись и опусти вазу на пол, не держи руку на весу.
Мальчик моментально успокоился и сел на ковер с рисунком из машин и самолетов, покрывавший пол детской. Большие глаза без слов просили отца о помощи.
— Хорошо. — Федерико пристроился рядом и усадил Паоло к себе на колено, стараясь его успокоить. Другой рукой он ощупывал пальцами руку, застрявшую в горлышке вазы. Похоже, она не очень плотно сидит на руке. — Можешь пошевелить пальцами?
— Да, но я не могу вытащить руку, — шмыгнул носом Артуро.
— Дедушкин доктор сейчас внизу на дежурстве. Он придет помочь тебе. Ты ведь можешь потерпеть, да?
Мальчик, бодрясь, распрямил плечи. Отец взъерошил ему волосы.
— Хорошо. Если ты останешься таким же отважным, когда вырастешь, то будешь прекрасным принцем.
Няня положила трубку и заспешила в их сторону.
— Мое почтение, ваше высочество. — Она не забыла о формальной любезности. — Я звонила доктору, он уже идет. Артуро хотел разбить вазу, чтобы освободить руку. Но не думаю, чтобы вам это понравилось. Она, наверное, дорогая.
— Нет, нет, если доктор сумеет высвободить руку, разбивать не надо. Иначе Артуро может порезаться осколками. — Федерико посмотрел на вазу цвета морской пены и узнал в ней купленную матерью во время последнего путешествия в Турцию. Почти двадцать лет назад. Но он с радостью пожертвует ею, если понадобится.
Еще минута, и пришел доктор.
— Туда упал мой солдатик, доктор, — объяснил Артуро, поднимая вазу с рукой. — Я не хотел.
Доктор лечил семью ди Талора еще с тех пор, когда Федерико ходил под стол пешком.
— Не надо совать пальцы куда попало, Артуро, — насмешливо поддразнил он мальчика. — Но это не беда. Твой дядя Стефано в твоем возрасте вытворял кое-что и похуже.
Артуро вытаращил глаза, а Паоло захихикал.
— Похуже? — переспросил младший. — Он был плохой?
Решив, что мальчики в хороших руках, принц поставил Паоло на пол, а сам отступил, позволив доктору осмотреть пациента. Он встретил взгляд няни и вскинул брови, показывая, чтобы она отошла за ним в дальний конец комнаты.
— Как это случилось, Мона? — спросил он, когда дети уже не могли их слышать.
У няни хватило ума выглядеть виноватой.
— Мы гуляли в саду, ваше высочество, когда Артуро вдруг обнаружил, что потерял своего солдатика. Мы вернулись в детскую, чтобы поискать его. И не успела я оглянуться, как он сунул руку в вазу. Вспомнил, что уронил туда солдатика.
— Почему он вообще оказался возле вазы? Ведь ее место на пьедестале у входа в апартаменты отца. Это не по дороге в сад.
Краска залила щеки молодой девушки. Она принялась теребить подол своей серой футболки. Короткая футболка оставляла голыми несколько сантиметров кожи над черными в обтяжку брюками. Не первый раз он удивлялся, как она понимает «исключительность» услуг няни, о которых часто говорит. Она сообщила принцу, что учебная программа на курсах нянь включает и умение одеться по обстоятельствам. Так, чтобы одежда для прогулки выглядела соответствующей. А в домашней — для няни, естественно, рабочей — обстановке иметь подтянутый вид. Даже отучившись на этих курсах и прожив три месяца в королевской семье, Мона, кажется, не понимала, что вид у нее не профессиональный.
Читать дальше