Николь Бернем - Влюбленная в принца

Он опустил руки, нашел ее пальцы и нежно сжал их. Его восхищало, что эти маленькие руки могли спасать или улучшать жизнь несчастных. Сколько раз такие, как она, давали пищу голодным и бедным! По сути она гораздо ближе к совершенству, чем он.

— По-моему, — он снова нашел ее взгляд, — вы еще больше привязаны к своему долгу, чем я. Потому и едете в Африку вместо того, чтобы подчиниться зову сердца. Следуя своему долгу, вы можете сделать ту же ошибку, которую когда-то сделал я. Вы так не думаете?

К его удивлению, она покачала головой. Он надеялся услышать «наверное, вы правы». Вместо этого у нее задрожал подбородок и она спрятала глаза.

— По-моему, — прошептала она, — вас называют Принц Совершенство потому, что вы видите в других доброту, даже когда ее нет. — Она тронула указательным пальцем свои губы, потом его. При этом простейшем поцелуе ее глаза наполнились болью. — Во мне нет благородства, Федерико. Я уезжаю в Африку, потому что у меня нет сил оставаться здесь.

Она спрыгнула со стола и прошла мимо него к двери. Отодвинула задвижку и на минуту остановилась.

— Почему бы вам не пойти в подарочную лавку? Я встречу вас в палате Джен. Она захочет, чтобы я была там, когда родится малыш. А потом мы разойдемся по нашим дорогам, что будет самым лучшим с точки зрения будущего. — С этими словами она направилась к лифту.

Едва дверь закрылась и спрятала ее от остального мира, Пиа прижалась к холодной металлической обшивке лифта, смахнула ладонью слезы и вытерла руки о слаксы. И почему Федерико такой чертовски… такой чертовски совершенный?

Как она решилась?

Она позволяла себе целовать его, потому что в глубине души не сомневалась, что в отношении к ней у него нет серьезности. Мужчина все еще скорбит по своей любимой жене. Это рикошет. Он забудет о ней раньше, чем ее самолет приземлится в Африке.

Но на самом деле ни о каком рикошете от потрясения, вызванного утратой дорогого человека, говорить не приходилось. Федерико был мужчиной, открывшим любовь. И вполне возможно, первый раз в жизни. Он бы бурно радовался, если бы Пиа осталась. Но если бы при этом она никогда не смогла полностью посвятить себя ему, у них бы ничего не получилось. Она бы относилась к нему не лучше, чем он к Лукреции.

Даже хуже.

Пиа загнала свою печаль глубоко внутрь, не дав ей всплыть на поверхность. Сейчас она нужна Дженнифер. Прежде чем посмотреть в лицо подруги или взять на руки ребенка, надо забыть, что говорил Федерико. Меньше всего ей хотелось бы сейчас потерять сосредоточенность. Особенно когда ребенка, такого крохотного, положат в ее неуклюжие руки.

Она могла влюбиться в Федерико в ответ на его страсть. Но она знала, что влюбилась в него раньше, чем он втащил ее в кабинет врача в больнице и поцеловал. Раньше, чем он рассказал правду о своем браке. Ее демоны оказались сильнее. И гораздо опаснее. Если она позволит себе уступить ему, если притворится перед ним и собой, будто может ответить на любое его желание, в накладе останутся его дети. Наверное, не завтра. И не послезавтра. В конечном счете.

Как она может принести им такую беду, когда сотни женщин, которые стали бы гораздо лучшими матерями, с восторгом вышли бы за него замуж?

Она вышла из лифта на этаже родильного отделения, и ее оглушил веселый гул голосов. Через несколько секунд она завернула за угол к комнате ожидания и увидела гигантскую гроздь голубых шаров, привязанных к столу медсестер. Поздравление от медицинского персонала. Они, наверное, спрятали шары, ожидая, когда появится на свет инфант. Любопытствующие врачи и медсестры заполнили холл, хлопали друг друга по спине, обнимались и пели.

Дженнифер благополучно преодолела заключительный этап своего пути и родила здорового мальчика — будущего короля.

Пиа удалось протиснуться через ликующую толпу. Она подошла к двери Дженнифер. И при виде открывшейся ей сцены засияла улыбкой.

Федерико остановился на пороге палаты, увидев, что его невестка наконец-то заснула. Рядом с ней на неудобном стуле примостился Антонио. Он тоже полуспал. Федерико осмотрел палату, надеясь увидеть Пиа и увести ее. Но в комнате никого, кроме них, не было.

Он уже собрался уходить, но остановился, услышав, как тихонько покашливает Антонио. Так он пытался привлечь внимание брата, не разбудив Дженнифер.

— Все хорошо? — беззвучно спросил Федерико.

Антонио кивнул, выпрямился на стуле и жестом попросил брата войти.

— Мой сын в детской. Это напротив через холл. Он только что принял свою первую ванну.