Фрида Митчелл - Добрая фея

— Да вы не можете самостоятельно даже перейти лондонскую улицу, — бархатным голосом, скрывающим стальное упрямство, возразил Генри. — Свидетельством этому может служить мой автомобиль.

От изумления и возмущения Хилари раскрыла рот. Но пока она подбирала слова для достойного ответа, Генри обезоружил ее ослепительной белозубой улыбкой.

— Похоже, мы с вами снова ссоримся из-за пустяков. Давайте прекратим этот глупый спор, Хилари!

Почему же его проникновенный и мягкий голос не внушает мне ни капли доверия? Нельзя быть такой мнительной, упрекнула себя Хилари, ведь он — воплощение благожелательности и доброты: поместил меня в сказочно комфортную больничную палату, выразил готовность оплатить все расходы на лечение, искренне беспокоится о моем самочувствии… Вот только почему в его присутствии во мне нарастает тревога? Почему я чувствую себя беззащитной и уязвимой перед этим большим, сильным и загорелым мужчиной, настоящим самцом, источающим убийственный шарм и магнетизм?

— Но я не считаю наш спор пустячным, — собравшись с силами, заявила она, отлично осознавая, что не сумеет его переубедить. — Я привыкла сама оплачивать свои счета и ни от кого не зависеть.

— Прекрасно! — воскликнул Генри. — Любопытно только узнать, каким образом осуществите вы свои принципы в сложившейся ситуации, не имея работы?

Хилари с трудом сдержала желание высказать этому рафинированному зазнайке все, что она о нем думает, и попыталась дать хладнокровный ответ. Однако это оказалось совсем не просто.

— У меня имеются сбережения на черный день, — наконец процедила она сквозь зубы. — Врач полагает, что на восстановление сил потребуется около месяца. Потом я найду работу и начну возвращать вам долг.

— Вы, по-моему, работаете с детьми? — Он пытливо взглянул ей в глаза.

Медсестра потрудилась на славу! Но стоит ли ее винить? Не лучше ли было самой прикусить вовремя язык?

— Я дипломированная учительница, — с достоинством ответила Хилари. — И до того, как перебраться в Лондон, два года проработала в школе.

— Надеюсь, вы захватили с собой диплом и рекомендательные письма?

— Естественно!

Чутье подсказывало Хилари, что ее собеседником движет отнюдь не праздный интерес. Куда же он клонит? Разговор обретал все более подозрительный оттенок.

— Чудесно! — оживился Генри. — Пожалуй, мы могли бы одним махом решить несколько проблем. Но прежде позвольте уточнить: вы действительно намерены компенсировать мне все расходы?

— Разумеется! — не задумываясь ответила Хилари.

Ей менее всего хотелось оказаться в долгу у такого человека, как Генри Трент. Лечение в этой клинике наверняка стоит уйму денег. Несчастный случай произошел исключительно по ее вине, да и машина скорее всего нуждается в основательном ремонте. Конечно, его стоимость покроет страховка, однако от этого ей не станет легче. Надо же было так вляпаться! Хилари хотелось взвыть.

— В таком случае, позвольте мне обозначить исходные пункты нашей дальнейшей беседы, — с воодушевлением развивал свою мысль Генри Трент. — Допустим, вы покинули клинику и сняли квартирку. Недельки две-три вам придется существовать за счет накоплений, а это проделает брешь в вашем капитале. Верно?

О каком капитале он говорит?! — изумилась Хилари. У меня за душой всего-то сотни четыре фунтов. Хорошо еще, я уплатила за жилье за три месяца вперед. И все равно несколько недель вынужденного безделья меня разорят.

— Я прав или нет? — повторил свой вопрос настырный Генри Трент, не без скрытого удовлетворения заметив на растерянном лице собеседницы признаки смятения.

Хилари не оставалось ничего иного, как молча кивнуть: интуиция подсказывала ей, что он мог исхитриться навести справки и о ее финансовом положении.

— Вот теперь мы можем перейти к сути проблемы.

Генри поудобнее устроился на стуле. Это незначительное телодвижение странным образом натянуло нервы Хилари до предела.

— В Лондоне у меня есть квартира, но мой дом и моя семья во Франции.

Семья? Вот это новость! Мистер Трент не производит впечатления семейного человека. Значит, он женат и вдобавок француз — вот откуда смуглый цвет кожи и едва заметный акцент.

— Моя мама француженка, отец — англичанин, — угадал ее мысли Генри. — Я провел в Англии первые двадцать лет жизни, но потом, после кончины отца, стал частенько наведываться на родину матери. Она, кстати, вернулась во Францию и стала жить там. С Великобританией меня связывают интересы бизнеса, во Франции живет вся моя родня. Так что я вынужден в буквальном смысле слова разрываться пополам.