Айрис Оллби - Наша новая жизнь

Дирк кивнул.

— Это было частью нашего договора.

У Шоны бешено забилось сердце. Она недоверчиво посмотрела на Дирка.

— Договора? Я удостоилась чести стать частью вашего договора?

— У меня не было выбора, — мрачно сказал Дирк. — Твой отец никогда не признавал честной борьбы. Его излюбленными средствами были шантаж и угрозы. — Он беспомощно развел руками. — Тогда он был в таком бешенстве, что пригрозил убить тебя, как только ты согласишься стать моей женой.

— Ты лжешь! Мой отец…

Дирк продолжил, не обращая внимания на ее слова:

— Я попробовал остановить его, призывая к разуму. Тогда он передумал и принял решение не лишать тебя жизни, а лишить наследства, отречься от тебя.

— И… и этого оказалось достаточно, чтобы бросить меня? — надломленно спросила она. — Если бы он лишил меня наследства, ты бы уже не смог получить моего состояния? Вот в чем дело! Теперь мне становится ясно, что тебе от меня надо. Значит, ты лгал мне?

Неожиданно в ее глазах блеснули слезы, и она выскочила из кухни. Она мчалась, не разбирая дороги, и остановилась только на берегу. Там она снова закрыла лицо руками и зарыдала.

Наконец боль стала стихать, ее мысли потекли спокойнее. Ну вот, набросилась на него. Какая же она несдержанная, и надо же было ему попасться ей под горячую руку. Не могли же они оба, Мораг и Дирк, договориться оклеветать отца. А ведь Мораг права — Рори никогда не выражал привязанности к дочери. Действительно, что-то ей не припоминаются моменты, когда бы он ласкал ее. Но она даже никогда не задумывалась об этом. Впрочем, она и не нуждалась в его любви. В ее детском, наивном восприятии Рори был для нее божеством. Потом, в школе, у нее появилась гордость за своего отца, когда она услышала, как его боятся и уважают.

Шона услышала хруст гальки за спиной и, медленно обернувшись, столкнулась с Дирком.

Его глаза, лицо, губы — все выражало великую муку и сострадание.

— Ты плакала.

— Да, — промолвила девушка, — не обращай внимания. Я уже успокоилась. Мне просто надо было выплакаться.

С невероятной нежностью он обнял ее и поцеловал в закрытые глаза.

— Как же я боялся причинить тебе боль, Шона. Мне становилось страшно только при одной мысли, что когда-нибудь тебе откроется эта ужасная правда о твоем отце. Видит бог, я не хотел этого. Но теперь я не отступлюсь ни перед чем, только бы ты забыла о своих страданиях.

Она прижалась щекой к его груди и прислушалась к мощному ритмичному биению его сердца. Подняв глаза, девушка слабо улыбнулась.

— Это я виновата, Дирк, заставив тебя рассказать мне о Рори. Я не соглашалась выйти за тебя замуж… из-за него.

Его серые глаза, которые так часто смеялись и насмехались над ней, сейчас были полны сочувствия. Шона тихо спросила:

— Но ты еще не все мне сказал, так ведь? Я не поверю, что ты бросил меня из-за его угрозы отречься от дочери.

— Да, конечно. — Он внимательно посмотрел на нее и покачал головой. — Это убьет тебя. Лучше тебе не знать всего до конца.

— Правда? — Его заявление рассердило ее. — Как ты представляешь мою дальнейшую жизнь? Ложиться вечером в постель, вставать по утрам с одним и тем же вопросом — ты думаешь это лучше? Э, нет, Дирк, мне не надо такого. Я хочу, чтобы все раскрылось сейчас же. Ты же знаешь, что ничто так не угнетает, как неопределенность. — Она помолчала и с грустью в голосе добавила: — Не думаю, что меня чем-то еще можно шокировать. Что может быть страшней угрозы отца отречься от дочери только потому, что человек, в которого она влюбилась, ему не нравится?

Дирк кивнул и вздохнул, сознавая ее правоту.

— Ты ведь не знала, что твой отец был уже тяжело болен в ту ночь, когда пришел ко мне, не так ли?

— Нет. — Она удивленно заморгала. — Но я заметила, что с ним происходит что-то неладное.

— Ну-ну! — сердито воскликнул Дирк. — Значит, он просто задался целью повернуть дело так, чтобы ты считалась виновницей его смерти. На самом деле он уже давно был болен.

— Ты уверен? Как же я-то не знала? А что с ним было?

— Сердце. Ему предложили операцию. — Дирк замолчал и мрачно добавил: — В тот день Рори был не на аукционе, а на приеме у врача, который ему четко сказал, что если он не согласится на операцию, может случиться непоправимое, а без операции он проживет не более двух лет. Рори показывал мне тогда выписку.

От этой новости Шона оцепенела и спросила внезапно охрипшим голосом:

— Зачем он отказался от операции, если знал, что это спасет ему жизнь?