Айрис Оллби - Не хочу слышать нет

Сара боролась с раздражением.

— Я не говорила, что устала от тебя. Просто устала.

— Так ты позволишь мне войти?

Замшевый пиджак и волосы Дэниела были влажными, однако выражение лица без слов говорило о том, что он останется на крыльце, но не сделает отсюда ни шагу. Сара вздохнула и открыла дверь.

Он вошел и остановился в прихожей, не говоря ни слова и всем своим видом излучая недовольство. Тишину прервало шмыганье носом, и Дэниел принялся всматриваться в лицо Сары.

— Ты простудилась?

Она фыркнула, поняв, что у Дэниела были все основания для подобного заключения. Глаза у нее покраснели, нос распух, а на щеках виднелись следы слез.

— Нет. Просто я всегда плачу, когда смотрю этот фильм.

Он был потрясен.

— Ты плакала!

— Да. Дэниел, сегодня у меня не самый удачный день. Я измучена, и мне… — Она помахала рукой, подыскивая нужное слово. — Я не смогу развлекать тебя.

— А меня и не: надо «развлекать». Совсем не обязательно каждый раз ложиться в постель. — Он выглядел слегка смущенным. — Можно просто поговорить.

Сара нетерпеливо откинула волосы с лица. Лучше бы этого разговора вообще не было!

— Из-за каприза природы я несколько дней не смогу спать с тобой.

Дэниел недоуменно умолк, но потом начал кое-что понимать и неловко пожал плечами.

— У Карли обычно начинались спазмы, она стонала или плакала без умолку.

— А ты что делал?

— Давал ей бутылку с теплой водой и обнимал.

Она представила себе эту картину и умилилась.

— Правильно. Так и надо.

Он снова пожал плечами.

— У тебя тоже спазмы?

Сара покачала головой.

— Нет, только боль в боку и слезы. Вечер не из веселых, и я уверена, что ты поймешь, если я не…

— Может, помассировать тебе спину?

Сара моргнула. Дэниел обезоружил ее.

— Я… Гм… — Она была в растерянности. — Все это не так уж приятно.

— О'кей, Сара. Просто посидим вместе.

Эта простая фраза глубоко тронула девушку. У нее сжалось горло и выступили слезы на глазах.

— Ох, черт возьми, — всхлипнула она. — С тобой никакого кино не нужно.

— Иди сюда.

— И не подумаю. — Она скрестила руки на груди.

Он шагнул к девушке и нежно обнял ее. От Дэниела исходил запах чистого, здорового мужского тела, напомнивший ей о проведенных вместе вечерах. Сару переполнили чувства, и неудивительно, что она тут же заплакала.

Дэниел отнес ее на диван и протянул платок.

Сара собралась с духом и вытерла нос.

— Это так унизительно…

Не обращая внимания на ее смущение, Дэниел снял пиджак.

— Ляг на живот, я помассирую тебе спину.

Сара подчинилась, зарывшись головой в подушку.

— Выше или ниже? — Под тяжестью Дэниела прогнулся диван.

— Ниже, — пробормотала она и тут же вздрогнула от уверенного прикосновения.

— Хорошо?

— Да-а-а…

Несколько минут он продолжал растирать ей поясницу. Хотя Дэниел делал это замечательно, Сара все же пыталась протестовать.

— Не надо было тебе этим заниматься…

— Я все знаю.

— Дэниел…

— Сара, расслабься. Это все, что мне сегодня от тебя нужно. Не старайся быть сексуальной, милой и даже вежливой. Просто расслабься.

В конце концов, он настоял на своем.

Закончив массаж, Дэниел привлек девушку к себе и обнял.

— Ты помнишь, когда впервые услыхала про птичек и пчелок?

Сара кивнула.

— Одна из приемных матерей пыталась мне что-то втолковать, но я мало что поняла и детали уяснила лишь в седьмом классе. А ты?

Дэниел потерся подбородком о ее волосы и улыбнулся.

— Долгая история. Дело в том, что моя мать мечтала стать звездой стиля «кантри».

— Серьезно? А моя мама хотела быть рок-звездой.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Мать обожала сочинять песни, в которых не было никакого смысла. А когда настало время просветить меня, она сочинила песню, в которой описывался весь процесс воспроизведения себе подобных от начала до конца. — Дэниел хохотнул. — На мелодию «Яви нам милость свою».

Сара уставилась на него.

— Не верю!

Дэниел поднял руку, словно свидетель в суде.

— Ей-богу, не вру. Могу поклясться на сборнике баптистских псалмов.

— А как на это реагировал твой отец?

— Он обожал мать и готов был для нее на что угодно. Однако тут и он не выдержал. Услышав эту песню, отец сказал, что он справился бы с этим делом лучше, и велел мне немедленно забыть мамину песню.

— Держу пари, ты ее помнишь до сих пор!

— Слово в слово. Она… незабываема.

— Должно быть, мама у тебя была замечательная.