Пегги Морленд - Любовь и наследство в придачу

Кейз как раз выходил из лифта, когда она распахнула дверь. В джинсах и черном свитере под кожаной курткой он выглядел еще привлекательнее. Вспомнив про свой наряд, Джина смутилась и покраснела, поправляя выбившуюся прядь волос.

— Привет, красавица! — улыбнулся Кейз и, не дав ей вымолвить ни слова, подтолкнул Джину в комнату. — Семь дней, три часа и тридцать две минуты, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Вот как давно я хотел сделать это! — И, прежде чем Джина поняла его намерение, прильнул к ее губам.

«Я не хочу целовать его, — сказала себе Джина. — И не хочу, чтобы он целовал меня. Или все же хочу?»

Джина могла сколько угодно говорить себе, что никогда не пожелает увидеть его снова, только тело совсем не слушалось ее. Она купалась в волнах нежности, в тепле мужских рук, чувствуя, как они плавно скользят вдоль ее спины.

Девушка обвила его руками за шею. Поцелуй Кейза был пьянящим и волнующим. Раньше она и представить себе не могла, что может испытывать такое по отношению к мужчине. У нее сладко заныло внизу живота, и ей захотелось ощутить ненасытную страсть его губ, его рук, и испытать удовлетворение, которое только он мог дать ей…

— Я мечтал об этом всю неделю. — Голос Кейза звучал хрипло. — Почему ты не позвонила?

— Я… я еще не закончила рисунки.

Кейз взглянул на стол, где горела настольная лампа.

— Ты работаешь? Прости, я помешал тебе, — с извиняющейся ноткой произнес он.

Джина вздохнула.

— Ничего страшного, у меня что-то не получается.

Кейз посмотрел на нее, улыбаясь одними уголками рта.

— Думала обо мне? Поэтому и не можешь сосредоточиться?

Джине стало не по себе, ведь ему каким-то образом стали известны ее мысли.

— У тебя слишком высокое самомнение.

Кейз прижал ее к себе.

— А я все это время думал только о тебе, и ни о чем другом думать не мог.

Джина задохнулась от волнения, стараясь не вспоминать о том, что ей говорила Зоя.

— Это только слова.

Кейз наклонился и прошептал ей на ухо:

— Ну зачем мне врать тебе?

Еще час назад, да что там час, пять минут назад, Джина могла назвать ему сотню причин для лжи. Но теперь она не могла думать ни о чем, кроме его губ, и только ждала, чтобы он поцеловал ее снова.

— Кейз…

Даже когда она произносила его имя, он не отрывался от ее губ. Джина ощутила жар, который быстро распространялся по всему телу. Что с ней творится? Она услышала стон и вся съежилась, когда поняла, что этот стон исходит от нее. Джина лучше умрет, чем даст ему понять, как она неопытна или как нуждается в нем. Но он был слишком занят, исследуя языком глубины ее рта, чтобы почувствовать ее смятение.

Вот что означает настоящее желание, в изнеможении подумала Джина. Так вот, значит, как это бывает. Это словно электрический разряд в теле. Это дикая всепоглощающая страсть, которая заставляет женщину послать к черту всякое благоразумие и приличия. Сорвать одежду и броситься в объятия мужчины. Влечение, которое она сейчас испытывала, было ни чем иным, как естественным интересом чувственной женщины к сильному, мужественному мужчине.

Всем своим существом Джина ощущала, как напряженно пульсирует ее тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежит по жилам кровь. Понимая, как близка она к потере контроля над собой, Джина постаралась взять себя в руки. Она не отдаст себя Кейзу. Не может. Она знает, сколько боли может причинить такой человек. Джина уперлась ему руками в грудь.

— Нет, Кейз, нет.

— В чем дело, Джина? Ты же хочешь этого, мы оба этого хотим!

— В данном случае это не имеет значения. Я берегу себя для человека, за которого выйду замуж. — Джина покраснела от смущения.

У Кейза на лице отразилось замешательство.

— Ты девственница? Ну что ж, это несколько меняет дело.

— Послушай, — разочарованно произнесла Джина, — если ты здесь только ради секса, можешь уходить. Я должна работать.

Кейз подумал одно мгновение, потом сбросил куртку.

— Я остаюсь с тобой.

Джина в изумлении проследила, как он прошел к ее столу, взял рисунок, над которым она работала, и присел на стул, рассматривая его. Джина подошла и встала рядом с Кейзом.

— Лягушонок должен быть печальным, — пояснила она ему рисунок. — По сюжету рассказа он только что потерял своего лучшего друга. Но у меня что-то не получается так, как нужно.

Кейз взял карандаш и протянул Джине.

— Покажи мне.

Джина спрятала руки за спиной. Она всегда рисовала в одиночестве, это было своего рода таинством, которому не требуются зрители.