Лора Эллиот - Танец на закате

Повисла пауза. Энди ждал, что она промурлычет ему дальше.

— Я промокла… И мне холодно… — наконец снова послышался тоненький голосок. При этом синие глаза утратили всякую пугливость и, казалось, собирались теперь пробуравить не только Энди, но и дальнюю стену гостиной.

— И это я вижу, — сражаясь с упрямством сверлящих его глаз, ответил он и, выражая свое нетерпение, глубоко вздохнул и сложил на груди руки.

Бестолковость девицы начинала его нервировать. Стоит, мнется, пялится на него. Не может ясно сказать, что ей нужно. Или ждет, чтобы он сам догадался, как это принято у всех женщин? Уж конечно, делать ему больше нечего, кроме как стоять теперь в дверях и гадать, что может быть на уме у полуночной русалки.

— И все? Больше ты ничего не видишь? Или то, что ты видишь, доставляет тебе какое-то нездоровое удовольствие?

Синие глаза метнули в него по горящей стреле и тут же гордо прикрылись щитами слипшихся, похожих на длинные колючки ресниц.

Энди не мог больше скрывать раздражения.

— Простите, а что еще я должен видеть? Знаете, если бы я сейчас был на вашем месте… То есть, если бы мне пришлось вот так вломиться в дом к незнакомому человеку в половине двенадцатого ночи, я наверняка сделал бы это только потому, что что-то вынудило меня к этому. Какая-то очень серьезная причина, которую я поспешил бы изложить потревоженному и удивленному хозяину. Так что будьте любезны пояснить цель своего вторжения. Уж наверняка виной тому не дождь и не то, что вы промокли. У людей есть дома, где они укрываются от дождя…

Он проговорил эту длинную внушительную тираду и вдруг поймал себя на том, что она права. Если честно, ему действительно доставляет своеобразное и, скорее всего, нездоровое удовольствие созерцать полуобнаженную, трогательно беззащитную молодую женщину, мнущуюся на его пороге. Более того, ему хочется обхватить это тоненькое трепещущее тело руками и прижать к себе. Согреть… И что, пожалуй, самое нездоровое — это то, что он рад ее появлению, хотя наверняка ее вынудило к этому что-то не самое приятное. Так что на кого, интересно, он злится?

Он заметил, как по бледному личику скользнула усмешка.

— Если кто-то вламывается в дом незнакомца в полночь, то разве неясно, что у человека что-то стряслось? Что невозможно объяснить, стоя на пороге и стуча от холода зубами? — Голосок был теперь совсем не тоненьким. Он был готов сорваться то ли от обиды, то ли от гнева. — Хотя… что тут объяснять? Тебе ведь все равно наплевать. Извини, что побеспокоила…

Она резко повернулась и, втянув голову в плечи, бросилась бежать. В темноту. Под хлесткие плети дождя.

Энди остолбенел, чувствуя, как что-то больно оборвалось в его груди. Наверняка это было его сердце.

О боже, и куда же это она? И так уже до нитки промокла! Он в одну секунду успел простить ее за неловкость и проклясть себя за подозрительность. Как он мог? Это все, что он успел подумать перед тем, как броситься за ней.

— Подожди! Послушай! — прокричал он быстро ускользающему в глубину ночи силуэту.

Но она не хотела слушать. Она неслась в сторону грохочущего моря, отчаянно размахивая руками. Неслась, не оборачиваясь. Возможно, торопилась вернуться в лоно родной стихии. А этого Энди почему-то допустить не мог. Наконец он догнал ее и преградил ей путь.

— Послушай, не дури! Пойдем в дом! Не знаю, что там у тебя стряслось, но ты можешь согреться и просохнуть у меня! — попытался он перекричать грохот моря.

Она молчала, потупив голову.

— Пойдем в дом, слышишь?

Она продолжала упрямо молчать.

— Пойдем…

Он смахнул с лица воду и решился взять ее за плечи, но она резким движением стряхнула его руки.

— Тебе ведь некуда идти, — продолжал он. — Пойдем в дом. Обещаю, что не буду ни о чем расспрашивать. Я ведь знаю, что тебе некуда идти…

Она исподлобья блеснула на него глазами.

— Мог бы и раньше догадаться. Ладно, пойдем.

Они добежали до его бунгало и, ввалившись в гостиную, остановились посередине и стали, как две мокрые птицы, стряхивать с одежды воду. Энди стащил с себя промокшую насквозь футболку и бросил на пол.

— Теперь мы оба промокли. Подожди, я принесу полотенца, — сказал он.

Она в ответ кивнула и вдруг расхохоталась. Энди нахмурился. С чего бы это ей вдруг стало так весело?

— Что? Что смешного в том, что я хочу принести полотенца?

— Да нет… Ой, не могу… Ха-ха-ха! Ты похож… Ха-ха-ха! Не знаю… Ты очень смешной… — Она продолжала заливаться, тыкая в него пальцем. — Эти зверьки… Как их… Ха-ха-ха! Забыла…