Эва Киншоу - Девятый вал

Она пододвинула к себе блокнот и снова приступила к работе. Днем ранее ей пришлось выдержать сражение с поставщиком жалюзи, который настаивал на том, что должен лично произвести необходимые измерения, и остыл лишь тогда, когда она предложила ему лично слетать на острова — за свой счет, разумеется.

Трэйси просматривала каталоги магазинов фарфора, хрусталя и белья, размышляла о кастрюлях и сковородах, наметила визит в соседний городок, чтобы осмотреть новую партию арабской мебели. Она уже получила ответ от знакомого поставщика из Багдада, но возникли сложности с оплатой, и Трэйси снова спросила себя, почему она так вцепилась в эти двери?

Она подобрала несколько красивых ковриков, благо комнаты загородного дома Маркуса были отделаны деревянными панелями, а значит, можно было не ломать голову над тем, как все это будет сочетаться с цветом обоев. На завтра Трэйси запланировала посещение своих любимых вернисажей — присмотреть оригинальные картины и скульптуры для украшения интерьера виллы.

Домой она вернулась в девять вечера, выжатая как лимон. Девушка приняла душ, надела купальный халат, сделала гренки с сыром, а потом поставила пластинку Моцарта и прилегла на мягкую тахту.

В ту же минуту в дверь позвонили.

Чертыхнувшись, Трэйси решила не открывать. Звонок раздался снова.

— Минутку! — крикнула она. — Сейчас иду! Наверное, соседка! — подумала она, распахивая дверь.

И окаменела.

На пороге стоял Маркус — в джинсах и голубом свитере. Длинные черные волосы разлохматились от ветра. Прямо перед домом красовался знакомый «мерседес» с открытым верхом.

— Боже! Ты! — вырвалось у нее.

— Да, — подтвердил он. — А ты кого ждала?

— Никого. Я решила, что это соседка.

— Ага, а я уж собирался спросить: ты всегда открываешь двери в таком виде?

Трэйси покраснела до корней волос и запахнула полы развязавшегося на бегу халата.

— Я торопилась, — смущенно пояснила она.

— Так я могу войти или нет?

— Ну… конечно! — Она отступила на шаг, пропуская его в дом. — Если честно, я не ждала тебя.

Они сидели на тахте, глядя в разные стороны. Звучала музыка Моцарта, и Трэйси вслушивалась в мелодию, удивительно отвечавшую настроению, которое владело ею сейчас.

— Как отец? — спросила она.

— Держится. Еще не оправился после операции. Врачи говорят, что в течение ближайшего времени здоровье восстановится, а через полгода старик будет здоровее всех нас, вместе взятых.

— Я рада за него! И за тебя тоже.

— Ненавижу больницы, — сказал Маркус угрюмо. — Когда я нахожусь там, мне кажется, что я тоже заболеваю. Сейчас в палате дежурит Мэрилин, но вечером мне снова надо быть там. — Он огляделся и чуть просветлел лицом. — Так вот в какой квартире живет знаменитый дизайнер!

— Да, все это моих рук дело, — с гордостью заявила Трэйси. — Кстати, ты, наверное, голоден с дороги? Принести что-нибудь перекусить или выпить? О Боже! Я совсем забыла, что оставила гренки с сыром на плите! — вскрикнула она, вскакивая, и бросилась на кухню.

Маркус расхохотался.

— Ничего страшного, даже не подгорели, — пробормотала она с набитым ртом, внося в комнату поднос с гренками.

— Это весь твой ужин? — изумился он.

— Угу! Поделиться? — Трэйси снова уселась на тахту.

— Нет, спасибо, — усмехнулся Маркус. — Не то чтобы я не любил гренки с сыром, но лишать тебя последнего куска хлеба… это чересчур. Если ты не против, я займусь своим ужином сам. Сиди! — скомандовал он, видя, что она встает.

Через несколько минут он вернулся с бутылкой вина, двумя бокалами и тарелкой, на которой аппетитно красовались нарезанный сыр, салями, лук, оливки и сладкий перец.

— Интересно, откуда ты все это взял?

— Выгреб из холодильника и буфета все, что там было.

— Неужели? А впрочем, я давно туда не заглядывала…

— Как Дженис? — спросил Маркус, налегая на закуску. — Я хотел предложить ей, чтобы она приехала навестить отца не завтра, а днем позже. Я бы очень хотел с ней повидаться.

— Вот как? — Трэйси прикусила губу. — А о чем ты собрался говорить с ней? Ведь Мэрилин…

— Ее предоставь мне. Алекс вернулся домой, и у них снова медовый месяц. Сестрице сейчас не до чего, так что на какое-то время она оставит всех в покое.

— Понятно.

Он хмуро взглянул на нее.

— Что тебе понятно?

Трэйси заколебалась, не зная, стоит ли ей выплескивать то, что накопилось на душе.

— Ну же, Трэйси! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы не понимать, что за этими словами стоит нечто большее, — сказал он. — Выкладывай!