Марджори Уорби - До встречи с тобой…

— Вы бывали в Париже раньше?

Мужчина кивнул, не отрывая взгляда от дороги.

— Знаете, — сказал он вдруг, — я ожидал определенной сдержанности с вашей стороны, но не предполагал, что вы откажетесь признаться, кто вы. Почему?

— Ничего удивительного, — холодно ответила Джоанна. — Из практических соображений я теперь Жанин Алэн.

— Вы так думаете и наедине с собой? Считаете себя Жанин… француженкой?

Его настойчивость рассердила Джоанну.

— У нас мало времени. Вам лучше прямо перейти к делу, мистер Карлайон, — сказала она.

Они остановились у светофора, и Джоанна почувствовала, что он наблюдает за ней.

— Вы меня удивляете, — проговорил он задумчиво. — Я думал, что вы проявите к нам хоть какой-то интерес. Неужели вам не интересно узнать о семье вашей матери?

— Мне рассказали все, что меня интересовало, — ответила она, передернув плечами.

— Полагаю не так уж много. Например, что вам известно о вашей бабушке?

— Немного, — призналась Джоанна. — Она была единственным человеком, кто не предал моего отца.

— Значит, на нее вы меньше обижены.

— Я ни на кого не обижена. Я о вас даже не вспоминаю.

Он оставил эти ее слова без ответа.

— Вы знаете, что причиной разрыва семьи с вашими родителями был ваш дедушка?

— Да. Он, наверное, был гадким типом, — едко заметила она.

— После замужества вашей матери ваша бабушка больше никогда ее не видела, — продолжал Карлайон, не обратив внимания и на это ее замечание. — Но она знала о вашем рождении и всегда мечтала увидеть вас. Естественно, пока был жив ее муж, это было невозможно. Два года назад, когда он умер, она начала разыскивать вас. Сейчас ей уже за семьдесят и у нее больное сердце. Ей очень хочется увидеть вас, пока она жива.

Джоанна изумленно уставилась на своего спутника.

— Вы хотите сказать, что мне следует навестить ее? — удивленно спросила она.

— Я думаю, это было бы милосердно, — серьезно сказал он.

С минуту Джоанна смотрела на Карлайона, пораженная его словами. Потом все ее негодование выплеснулось наружу.

— Милосердно! — гневно воскликнула она. — С чего бы это я должна быть милосердной, мистер Карлайон? Разве милосердно было изгонять мать из семьи только за то, что она имела неосторожность полюбить бедного художника? А разве милосердно было не ответить на письмо моего отца, когда он остался один с крошечной дочкой на руках? Не говорите мне о милосердии! Ваша семья не знает, что это такое.

Карлайон, свернул на боковую улицу и остановил машину. Потом он повернулся к Джоанне.

— Значит, вы не так уж равнодушны, как притворяетесь, — сухо заметил он.

Джоанна потянулась к ручке дверцы, но он перехватил ее руку и удержал на месте.

— Успокойтесь, — сказал он. — Я согласен, что дед ваш поступил жестоко, и вы вправе гневаться на него. Но ваша бабушка ни в чем не виновата, она страдала, как и вы.

— Но почему же она ничего не сделала? — сердито возразила Джоанна. — Она ведь могла хотя бы написать письмо своей дочери. Могла бы ответить на письмо отца.

— Не могла. Вы, наверное, не совсем понимаете ситуацию. Она была замужем за человеком чрезвычайно деспотичным, и по ряду причин считала, что всегда должна ему подчиняться, даже если приходится отказываться от самых глубоких своих привязанностей. Не судите ее слишком строго, Джоанна. Ситуация была просто ужасной, и она пыталась выйти из нее с честью.

Карлайон отпустил ее руку, и Джоанна принялась растирать ее, чтобы не осталось синяков.

— Вы хороший адвокат, мистер Карлайон, но вы напрасно тратите время. Даже если бы я захотела встретиться с вашей семьей, это было бы невозможно. Вы, кажется, забыли, что мне приходится самой зарабатывать себе на жизнь. Я не могу все бросить и поехать в Англию.

— Но мне сказали, что кабаре «Кордиаль» на какое-то время закрывается, и все артисты получают отпуск. Я подумал, это очень удачно, что я нашел вас именно сейчас.

Джоанна не могла подавить любопытства.

— А как вам удалось найти меня? — спросила она.

— Совершенно случайно. Мои друзья пригласили меня в кабаре, и я был поражен, как вы похожи на портрет вашей матери. Когда она позировала для портрета, на ней был этот самый браслет. Я узнал его, как только вы подошли к нашему столику. К тому же ваш сценический псевдоним очень похож на ваше подлинное имя.

Джоанна взглянула на широкий золотой браслет. Он был украшен тремя плоскими аметистами и изысканной гравировкой. Его подарил ей отец, когда ей исполнилось пятнадцать, вместе с ниткой жемчуга и дорогой брошью с сапфиром — все это раньше принадлежало матери Джоанны. В трудные дни после смерти отца, жемчуг и брошь пришлось продать, но браслет она хранила как талисман и никогда не снимала.