Марджори Уорби: Долина любви

— Кузина Андреа — сеньора Диас-Фрага — ведет у нас хозяйство, — тихонько сказала она Вивьен. — Кузен Альфонсо — ее муж. Кузина Мариса — наша дальняя родственница, но мы называем ее кузиной. Она тоже многие годы живет с нами.

«Но где же молодые члены семьи? — недоумевала Вивьен. — Неужели больше никого нет? Или они имеют свои семьи и живут отдельно? Должен же быть кто-то между этим серьезным Мигелем и его милой младшей сестрой?» Пока она размышляла об этом, потягивая чудесный херес, дверь открылась, и вошел Мигель. Он замер при виде Вивьен, удивленно подняв брови, но быстро справился с изумлением и вежливо поклонился ей. Потом подошел поздороваться со старшими, а затем приблизился к девушкам.

— Добрый день, сеньорита.

— Добрый день, сеньор.

Он поцеловал Марию-Тересу в щеку.

— Значит, у нас сегодня гостья, — сказал он по-английски.

— Да, Мигель. Вивьен предстояло весь день оставаться одной, и я подумала, будет лучше, если она проведет его в нашем обществе.

— Для тебя так тоже лучше?

— Конечно, Мигель, я этому очень рада.

— Ты предупредила Хосе?

— Да, все улажено… Знаешь, сеньорите очень понравилась Долина орлов.

— Но многие считают, что она слишком удалена от цивилизации, — заметил он.

— Приходится только удивляться, почему обязательно было строить себе дом на такой неприступной вершине, — сказала Вивьен. — Ведь не ради же чудесного вида, который открывается отсюда.

— Конечно, нет. Я думаю, в те времена люди мало заботились о подобных вещах. Их главной заботой было оборониться от разбойников и от соседей, с которыми были в ссоре. Они строили дома как крепости, чтобы обеспечить свою безопасность, а с вершины холма было удобно обозревать окрестность со всех сторон. Позвольте предложить вам еще вина, сеньорита?

— Нет, благодарю вас. Мне достаточно, но херес был просто замечательный, сеньор.

— С моего собственного виноградника, — объяснил он. — Он находится недалеко от Хереса-де-ла-Фронтера… Вы получили какое-нибудь известие о ваших друзьях, сеньорита?

Разговор проходил вежливо и достаточно сдержанно. Мигель был серьезен и даже ни разу не улыбнулся. Вивьен заметила, что трое пожилых людей, занятые, казалось, своей беседой, с каким-то подозрением наблюдают за ними исподлобья. Мария-Тереса, которая, видимо, восхищалась своим братом, а сейчас к тому же была очень рада присутствию Вивьен, оказалась единственной в этой комнате, кто был в состоянии улыбаться. Но даже эта улыбка, очень мягкая и скромная, не могла разрядить напряженность обстановки. Тяжелая атмосфера начала угнетать Вивьен. Она пожалела, что отказалась от еще одного бокала хереса, который мог бы поднять ей настроение.

Наконец стол был накрыт, и все перешли в столовую — узкую комнату с высоким потолком, в центре которой стоял длинный стол и массивные стулья с высокими спинками по обе его стороны. В такой обстановке Вивьен почувствовала себя еще более подавленной. Неужели Мария-Тереса не бывает хотя бы иногда в обществе молодых людей, которое повлияло бы на нее более благотворно?

Вивьен осмотрела комнату и решила, что, вероятно, здесь ничего не менялось в течение двух столетий. Все было добротным, массивным и мрачным. Узкие окна давали мало света, к тому же они были закрыты коваными решетками, а самое большое окно выходило на каменную стену. Из-за этого в комнате приходилось зажигать электричество, хотя снаружи светило яркое солнце.

Вивьен говорила себе, что ей вряд ли удастся еще раз увидеть, как живет старинная испанская семья, поэтому она должна воспользоваться случаем. Стол был покрыт белоснежной скатертью с кружевными вставками ручной работы, над которой, несомненно, испанским мастерицам пришлось немало потрудиться.

Вивьен незаметно рассматривала сидевших за столом людей. У обеих пожилых женщин были весьма суровые выражения лиц; это впечатление усиливали их прически — тронутые сединой темные волосы были гладко зачесаны. Сеньор Диас-Фрага наблюдал за всеми, полуприкрыв глаза, и этим напомнил Вивьен хищную птицу. Он почти ничего не говорил. Да и вообще за столом все говорили на удивление мало. Вивьен привыкла, что за столом ведется оживленная беседа, и испытывала неловкость от этой напряженной обстановки. Мигель, находившийся во главе стола, следил за своевременной подачей каждого блюда и за тем, чтобы у всех сидящих за столом бокалы не пустовали, при этом время от времени обращаясь к Вивьен по-английски. Она почувствовала большое облегчение, когда они наконец встали из-за стола и перешли в гостиную пить кофе. Она взглянула на часы и обратилась к Марии-Тересе: