Виктория Шарп - Мечта каждого мужчины

— Конечно, для себя. Ведь ты боишься, что о тебе плохо подумают, если я буду с дешевыми побрякушками.

— Да какое мне может быть дело до мнения каких-то ослов, от которых в моей жизни ничего не зависит? Вот еще придумала… Ах да, это же я сам так сказал, — смущенно поправился Филипп. — Ну да ладно, это не важно. А важно то, что мы уже опаздываем, — засуетился он, делая вид, что не замечает торжествующе-насмешливой улыбки Виолы. — Так что поехали, моя радость, иначе неудобно получится.

И, схватив за руку, Филипп потащил Виолу к дверям.

Загородный особняк Роулендов был во многом похож на «Тенистые акации». Тот же тип южной колониальной усадьбы, с верандами по всему периметру дома, с пышными цветниками, розарием, апельсиновыми деревьями и бассейном позади дома. Однако «Тенистые акации», по мнению Виолы, были более интимной усадьбой. Там хозяева жили для себя, а здесь напоказ.

Парадные комнаты особняка Роулендов, обставленные стильной, изысканной мебелью, напомнили Виоле интерьеры дорогой гостиницы. Но обширный сад с фонтанами показался ей довольно красивым. Он был ярко освещен разноцветными фонариками, и в нем было светло, как днем. На просторных лужайках размещалось несколько столов под навесами со спиртными напитками и холодными закусками. Вокруг этих столов толпилось довольно большое количество людей, и многие из них, как заметила Виола, уже в начале вечера были навеселе.

Сами же хозяева приема находились не в саду, а в гостиной: огромной комнате, из которой роскошная лестница с резными деревянными перилами вела на второй этаж. Туда, в эту гостиную, Филипп и привел Виолу, чтобы представить ее. Во время этого представления Виола пережила настоящий стресс. Она чуть не лишилась сознания от волнения, когда Филипп назвал ее своей невестой. И в этот момент она вдруг в первый раз за всю неделю серьезно поверила, что все это не сон, что она действительно выходит замуж за Филиппа Ланже.

Новость мгновенно облетела гостиную, и на какое-то время Виола, к своему непередаваемому ужасу, сделалась центром внимания не менее полусотни гостей. Кто-то посматривал на нее украдкой, кто-то с вежливым, мимолетным любопытством, а кое-кто откровенно пялился, придирчиво рассматривая ее всю, с головы до ног. Причем далеко не все взгляды были доброжелательными. Практически все молодые девицы, за редким исключением, смотрели на Виолу с нескрываемой враждебностью. А насмотревшись, начинали шептаться с подружками, бросая на Виолу презрительно-насмешливые взгляды, перемежающиеся с отрывистыми, а иной раз демонстративно громкими смешками.

Все это так неприятно подействовало на Виолу, что ей захотелось уйти отсюда. А еще лучше — вообще уехать из этого дома. Дождавшись, пока Филипп перездоровается со своими знакомыми, Виола слегка сжала его руку, а затем посмотрела на него красноречивым взглядом, в котором он без труда прочел ее чувства. И он вдруг сделал то, чего Виола не ожидала. Филипп вдруг повернулся к ней лицом, обнял за плечи и на глазах у враждебной толпы нежно, благоговейно поцеловал в губы. Потом заботливо поправил ее выбившийся из прически локон и еще раз поцеловал, только теперь в висок.

— Знаешь ли ты, что ты здесь самая красивая? — спросил он, глядя на нее с неприкрытым восхищением и заговорщицкой улыбкой. — Если ты еще этого не поняла, то посмотри на этих молодых девиц. И ты увидишь, что они безобразны и вульгарны, что их лица с тройным слоем косметики не светятся ни умом, ни добротой. И даже самые симпатичные и незлобные из них все равно не могут сравниться с тобой. А знаешь почему? — В его глазах появились лукавые огоньки. — Потому что Золушка может быть только одна! Так вот, на этом балу ты — Золушка. И если тебе не достаточно моих уверений, посмотри на мужчин. Многие просто пожирают тебя глазами. И я буду последним олухом, если познакомлю тебя хоть с одним из них до того, как мы поженимся!

Последнюю фразу Филипп произнес с таким устрашающим выражением лица, что Виола расхохоталась. Потом посмотрела на Филиппа озорным взглядом и, скептически усмехнувшись, промолвила:

— Что ж, должна сказать, что мне очень польстило сравнение с Золушкой. Но то, что ты, не моргнув глазом, уверенно записал себя в принцы… это, конечно, круто!

— Как? Ты хочешь сказать, что я не гожусь в принцы? — деланно изумился Филипп. — Да кому же еще претендовать на эту роль, как не мне?! Кто здесь самый красивый, самый умный, самый обворожительный, и вообще средоточие всех мыслимых и немыслимых достоинств? Разве не я?