Виктория Шарп - Мечта каждого мужчины

— Могу представить, сколько она натерпелась от вас за эти годы!

Голубые глаза Филиппа потемнели, словно море перед штормом.

— Прошу прощения, мисс Паркер, — строго произнес он, — но я как-нибудь обойдусь без ваших советов в деле воспитания собственной сестры. И я буду вам очень признателен, если вы не станете сбивать Натали с толку.

— Очень надо! — фыркнула Виола. — У меня и без вас проблем хватает.

— Что за проблемы, мисс Паркер? — участливо спросил Филипп. — Если в моих силах помочь вам решить их, вы можете на меня рассчитывать.

— Благодарю, мистер Ланже, но я как-нибудь справлюсь сама.

— Мисс Паркер, искренне хочу вам помочь, и, поверьте, я многое могу.

— А я не хочу принимать помощь от такого типа, как вы, — упрямо заявила Виола.

— От какого «такого»?

— От самодовольного, грубого, бесцеремонного типа с замашками плантатора первой половины девятнадцатого века.

Филипп нахмурился.

— С замашками плантатора? Мисс Паркер, вы забываетесь! Не знаю, говорила ли вам Натали, но мои предки действительно были плантаторами. Однако никто не считал их невежами или бессердечными тиранами!

— Откуда вы можете знать, какими они были, эти ваши предки? — насмешливо возразила Виола. — Может, среди равных себе они и изображали воспитанных джентльменов и леди, а сами между тем садистски издевались над беззащитными рабами-неграми!

— Все! — заорал Филипп, гневно топнув ногой. — С меня довольно! Я не собираюсь выслушивать оскорбления в свой адрес и в адрес своей семьи!

Он повернулся к Виоле спиной и быстро зашагал к машине. Яростно хлопнув дверцей, он плюхнулся на сиденье и дал по газам: так же зло и стремительно, как сделала вчера сама Виола.

Виола проводила лимузин насмешливым взглядом. Скандал с Филиппом Ланже нисколько не испортил ей настроения, скорее, наоборот. Виоле было приятно осознавать, что она довела этого властолюбивого тирана до белого каления и при этом осталась безнаказанной. Так сказать, взяла реванш за свои вчерашние обиды.

Хотя некоторое сожаление из-за ссоры у нее все-таки было. Филипп Ланже, при всех неприятных особенностях своего характера, показался ей очень обаятельным мужчиной. Обаятельным, сексуальным и, похоже, весьма неглупым. Однако Виола быстро заставила себя спуститься с небес на землю. Такие мужчины, как Филипп Ланже, заведомо были не про нее. К тому же было бы верхом наивности думать, что он не имеет подружки или даже невесты. Разве такой мужчина может быть свободен? Даже при его замашках тирана у него наверняка нет отбою от женщин. Филипп Ланже не только симпатичен, но еще и богат. А ради богатства женщины могут стерпеть многое.

Ладно, сказала себе Виола. Хватит заниматься ерундой, пора на пляж… пока жара еще не вступила в полную силу.

Понюхав для поднятия тонуса несколько душистых роз, Виола двинулась к дому. Но, услышав скрип калитки, остановилась. Виола оглянулась, и ее настроение резко упало: в нескольких метрах от себя она увидела Кевина Гилфорда.

— Что тебе здесь нужно?! — гневно закричала Виола. — Немедленно покинь мою территорию, Кевин! Или я сейчас подниму шум и вызову полицию!

— Ради бога, Виола, прекрати орать, — с дружелюбной улыбкой промолвил Кевин. — Не то наши соседи подумают, что тебя здесь убивают.

— Зачем ты пришел? — строго спросила Виола. — По-моему, вчера вечером я ясно сказала тебе, что у нас не может быть никаких отношений.

— Я прекрасно помню наш вчерашний разговор, — ответил Кевин, подходя к ней почти вплотную и глядя на нее томным, ласкающим взглядом. — И хочу сказать, что нисколько не обижаюсь за те упреки и оскорбления, что ты обрушила на мою голову в пылу гнева. Потому что я их полностью заслужил.

— И что дальше?

— Я решил сделать вторую попытку примирения.

Из груди Виолы вырвался шумный вздох.

— Послушай, Кевин, — произнесла она тоном человека, теряющего терпение, — ты что, совсем тупой? Или я недостаточно ясно выразилась вчера? В таком случае, повторяю: я никогда не прощу тебе твоего низкого предательства. И дело не только в этом. Я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме ненависти и отвращения. Ты мне противен! Понимаешь, Кевин? Противен!

— Неужели? Тогда почему ты нервничаешь в моем присутствии?

— Потому что меня передергивает от отвращения, когда я тебя вижу. Такое объяснение тебя устраивает?

— А мне кажется, ты лукавишь, — самонадеянно возразил он. — Давняя обида застилает тебя глаза, и ты не хочешь замечать очевидного. А оно, это очевидное, заключается в том, что я тебе не безразличен.