Нора Робертс: Танец ее мечты

Вскинув голову и чарующе улыбаясь, Мадди вышла на сцену. Аплодисменты загрохотали подобно лавине, восторженные, бесконечные. Они срывались с балконов вниз, захватывая весь зал. Она поклонилась в первый раз.

Потом зрители начали один за другим вставать, пока все не оказались на ногах. Сотни людей стояли в зале, в проходах, громко хлопали в ладоши и выкрикивали ее имя. Оглушенная таким потрясающим приемом, она замерла в центре сцены.

— Поклонись еще раз, — тихо подсказала ей Ванда. — Ты это заслужила.

Мадди очнулась и, взявшись за руки с Вандой и своим партнером, снова поклонилась. Вся группа актеров тоже совершила поклон, и занавес опустился. В зале продолжали греметь аплодисменты, и Мадди крепко обняла Ванду.

На сцене собралась вся труппа, кордебалет, актеры, все, кто неустанно трудился ради этого единственного момента. Как только упавший занавес скрыл их от публики, все бросились обнимать и целовать друг друга.

— Вот, нас снова вызывают. — Мадди в волнении сжала руки.

Занавес поднимался двадцать шесть раз!

Мадди не сразу удалось добраться до своей уборной. Люди обнимали ее со слезами на глазах. Макки подхватил ее на руки и поцеловал прямо в губы.

— Попробуй только завтра сменить накал! — шутливо пригрозил он.

За кулисами царил полный восторг, все радостно суетились, готовясь праздновать удачную премьеру. Бродвей вынужден будет признать их грандиозный успех. Наконец-то были вознаграждены все их труды, сомнения, упорство, бесконечные репетиции.

Артисты с шумом разбежались по своим уборным. Кто-то позаимствовал в оркестре трубу и теперь торжествующе ревел в нее. Мадди протиснулась сквозь толпу и вошла в свою уборную. Там она устало упала на стул перед зеркалом.

На столике громоздились в беспорядке баночки и тюбики. Грим, пудра всех цветов радуги. Внимательно рассмотрев свое отражение, она просияла счастливой улыбкой.

Она это сделала!

Дверь распахнулась, и в небольшой комнатке сразу стало тесно. Впереди всех оказался ее отец с накинутым на плечи наподобие победной мантии ее боа. С ликующим криком Мадди бросилась ему в объятия.

— Папа! Хорошо было, правда?

— Хорошо?! Когда занавес поднимают двадцать шесть раз, это не просто хорошо, дочка, а великолепно!

— Ты считал!

— Конечно! — Он стиснул ее так, что ее ноги оторвались от пола. — Моя девочка показала себя! Она ошеломила всех! Я так горжусь тобой, Мадди!

— Папа, ну, не плачь! — Тоже шмыгая носом, она нашарила у него в кармане носовой платок. — Ты гордился бы мной, даже если бы я провалилась. — Она вытерла глаза. — Вот за это я тебя и люблю.

— А маму ты не хочешь обнять? — Молли протянула руки и прижала к себе свою дочку. — Я сегодня все вспоминаю, как мы впервые надели на тебя танцевальные туфельки. И сейчас смотрела на тебя и просто не верила своим глазам! Ты играла так живо, так страстно и сильно. — Она слегка отстранила от себя Мадди. — Ты и есть сильная, Маделейн О'Харли!

— У меня сердце все еще колотится. — Эбби со счастливым смехом обняла сестру. — Каждый раз, когда ты выходила на сцену, я сжимала руку Дилана. Наверное, истерзала ему все пальцы. А Бен все твердил соседке, что ты его тетя. Хотелось бы только…

— Да, мне тоже хотелось бы, чтобы с нами была Шантел. — Она нагнулась обнять Бена, затем посмотрела на сонного Криса, которого держал на руках Дилан.

— Я не спал, — сказал малыш и широко зевнул. — Я видел весь спектакль. Было очень красиво.

— Спасибо, милый. Ну, Дилан, как думаешь, мы готовы для Бродвея?

— Думаю, вы перевернете Бродвей с ног на голову. Поздравляю, Мадди! — И он с усмешкой оглядел ее с ног до головы. — Должен признаться, на меня произвел сильное впечатление и твой костюм.

— Яркий, но лаконичный, — усмехнулась она, оглядывая красный костюм веселой вдовушки.

— Дети устали, нужно отвести их в номер. — Эбби посмотрела на Бена, вцепившегося в руку Дилана. — Увидимся завтра, перед нашим отъездом. Позвони мне. — Она выразительно погладила Мадди по плечу. — Я буду думать о тебе.

— Ну, мы, пожалуй, тоже пойдем. — Фрэнк искоса посмотрел на Молли. — Ты же поедешь с друзьями праздновать.

— Мы будем рады, если вы пойдете с нами…

— Нет, нет, нам пора отдохнуть. Через два дня у нас концерт в Буффало. Идемте, пусть девочка переоденется. — Фрэнк подтолкнул семейство к двери и, обернувшись, улыбнулся: — Ты была лучше всех, репка моя.

— Нет, папа, это ты у меня лучше всех пап на свете, — ответила она, помня, с каким терпением, лаской и настойчивостью он учил своих девочек искусству танца.