Лина Баркли: Подлинно сильный пол

— Жаль, что у меня нет семьи, — заметил Уинстер. — Иначе ваше поместье мне бы идеально подошло.

Сэр Хьюго смущенно замахал руками:

— Что вы! Я вовсе не пытаюсь его вам продать!

— Я это вижу. Просто подумал вслух — у меня есть такая дурная привычка. Что же предпринять, чтобы вы могли сохранить свой дом?

— Это невозможно. Я уже три года ни о чем другом не думаю.

— Может, мне удастся помочь вам. — Уинстер наклонился к нему. — Я биржевой маклер. Председатель одной из моих крупнейших компаний подал в отставку в связи со слабым здоровьем, и я подумал, не захотите ли вы занять его место?

— Но я ничего не понимаю в биржевом деле!

— А вам и не надо понимать. Нам нужен номинальный начальник, человек, чье имя и репутация вне подозрений. Это внушает доверие держателям акций.

— Я не могу так поступить, — запротестовал сэр Хьюго. — Это было бы нечестно. Надо хоть что-то понимать в делах.

— Уверяю вас, в этом нет необходимости. Единственное, что вам придется делать, — это подписывать рутинные документы и запрещать или одобрять кое-какие мероприятия. Вы будете иметь ежегодный заработок…

Он назвал столь крупную сумму, что сэр Хьюго смущенно покраснел.

— Я не стою и десятой доли таких денег. Это слишком много!

— Напротив. Люди, подобные вам, необходимы сегодняшнему Сити. Надеюсь, вы обдумаете мое предложение.

Но сэр Хьюго не нуждался в дальнейших размышлениях. Когда он расстался с Уинстером, было решено, что с будущей недели он займет пост председателя компании.

Жизнь в Ламмертоне в корне переменилась. Документы внушительного вида доставлялись к ним на дом, и часто, заходя в библиотеку, Джулия видела, как отец подписывает их со счастливым и важным видом. Когда она пыталась выяснить, что, в сущности, происходит, сэр Хьюго только шутливо грозил ей пальцем и заявлял, что женщинам нечего забивать себе голову делами. В конце концов, Джулия пришла к выводу, что отец разбирался в происходящем не больше, чем она.

Вскоре стали заметны признаки преуспевания. Наняли горничную — девушку из соседней деревни, достали фамильное серебро и, почистив, выставили напоказ. Заменили старые шторы и потертые ковры, вновь отремонтировали теплицы, которые наполнились фруктовыми деревьями и цветами.

Новый Ламмертон представлялся Джулии сказочно комфортабельным, и, хотя она нередко гадала, сколько продлится такая жизнь, все же предпочитала жить сегодняшним днем, наслаждаясь им в полной мере.

Искупавшись и одевшись к завтраку, она сбежала по широкой лестнице и остановилась, увидев в холле деревенского констебля.

Сэр Хьюго держал в руках портфель, рядом с ним стояла жена.

— Доброе утро, — сказала неуверенно Джулия. — Что… что-нибудь случилось?

Мать растерянно провела рукой по глазам.

— Не знаю, дорогая. Констебль Перкинс хочет, чтобы твой отец пошел с ним в полицейский участок и дал кое-какие объяснения.

— Какие?

— О компании, — сказал сэр Хьюго, прежде чем его жена успела ответить.

— А почему ты не можешь сделать этого здесь?

Хотя вопрос Джулии был обращен к отцу, она смотрела на констебля, который неловко переминался с ноги на ногу.

— Это не наш полицейский участок, мисс Трэффорд. Это Скотленд-Ярд.

— Скотленд-Ярд! — Джулия перевела взгляд на отца. — Почему они хотят тебя видеть?

— Не знаю, милая. — Обычная жизнерадостность покинула сэра Хьюго. — Но что бы то ни было, вам нет причин беспокоиться. Когда я вернусь, то расскажу, в чем дело.

Он вышел через парадную дверь. Джулия проводила глазами полицейский автомобиль, увозящий ее отца, и ее охватило мрачное предчувствие, что будущее грозит им бедой.

Холодным февральским днем три месяца спустя присяжные заседатели гуськом вошли в зал суда и заняли свои места. По переполненному залу заседаний прокатилась волна нетерпения. Когда старейшина присяжных поднялся на ноги, Джулия подалась вперед.

— Вынесли ли вы вердикт? — спросил судья.

— Да, милорд. Обвиняемый виновен.

Пронесшийся по залу шепот заглушил вскрик отчаяния, вырвавшийся у леди Трэффорд. Словно в тумане, Джулия услышала, как судья вынес приговор: пять лет тюремного заключения. Только когда Конрад Уинстер помог ей встать, она заметила, что зал заседаний уже пустеет.

Дома, уронив сумочку и перчатки на стол, она упала в кресло.

— Я не верю! Как они могли подумать, что отец виновен! Он разбирался в делах компании не лучше, чем новорожденный младенец!

Уинстер сочувственно пожал плечами: