Сандра Даллас - Веселое заведение

— Хотите взглянуть на мои шляпки? — спросила женщина. Прежде чем Эдди успела сказать хоть слово, Эмма подпрыгнула и сняла шляпную коробку с полки. Потом она развязала стягивавшую ее бечевку и подняла крышку.

— Вот и розовая. — Эмма извлекла из упаковочной бумаги шляпку цвета детского подгузника с гофром, кружевами, золотым шитьем и длинными атласными лентами и сунула Эдди в руки. — И эта тоже достойна внимания, взгляните. — Она достала из коробки крохотную круглую красную шапочку, живо напомнившую Эдди жестянку с «Эмалином» — патентованным средством для «придания металлу ослепительного блеска», которым Уэлкам надраивала в «Чили-Квин» кухонную плиту. Даже ее, Эдди, девицы отказались бы носить такие нелепые головные уборы.

— Я их сама сшила, — застенчиво произнесла молодая женщина. — Джон и тот считает, что я рукодельница каких мало.

— И где же вы собираетесь это носить? — спросила Эдди, указав кивком головы на шляпку, похожую на красную жестянку.

— В Налгитасе. Это в Нью-Мексико.

Эдди с любопытством подняла на нее глаза.

— Боюсь, что такая шляпка будет безнадежно испорчена первой же пыльной бурей. У нас жуткая пылища и ветер, знаете ли.

— А вы сами из Налгитаса? — оживленно спросила Эмма, разглаживая пальцами синие ленты, пришитые к красной шляпке.

Эдди молча кивнула.

— Ну разве не здорово, что первый же человек, с которым мне довелось познакомиться, оказался из Налгитаса? Не сомневаюсь, что мы подружимся, — сказала Эмма. Она положила в коробку красную шляпку с синими лентами, а потом ту, розовую, что передала Эдди, после чего аккуратно закутала их папиросной бумагой. Накрыв коробку крышкой, Эмма снова утвердила ее на полке над головой. — Какое чудесное совпадение, правда?

Эдди придерживалась на этот счет другого мнения. На всякий случай она осведомилась, к кому Эмма направляется.

Эмма вспыхнула и отвела глаза.

— Я собираюсь там жить. Если хотите знать… — Последовавшая затем пауза, на вкус Эдди, несколько затянулась. — Я выхожу замуж, — добавила молодая женщина.

— Вот оно что… — только и сказала Эдди. Жены причиняли ей одни неприятности. Рано или поздно они начинали требовать, чтобы ее заведение закрыли.

— В сущности, я буду жить не в самом Налгитасе. У моего мужа — то есть у моего будущего мужа — неподалеку от города ранчо. Он утверждает, что это самое большое ранчо во всей округе, но вы ведь знаете, как мужчины любят хвастать. К Джону, разумеется, это не относится. — При этих словах ее лицо словно окаменело.

— А как его зовут?

Эмма смутилась.

— Так Джон же.

— Я владельца ранчо имею в виду.

— Ах вот вы о ком… Его зовут мистер Уитерс. Мистер Уолтер Уитерс.

Это имя было Эдди незнакомо, и она обрадовалась, что ее предприятие убытка не понесет. Семейное положение нисколько не мешало мужчинам посещать ее заведение, но новобрачные все-таки были не самыми лучшими ее клиентами. Тут ей пришло на ум, что мистер Уитерс, возможно, именовал себя в «Чили-Квин» как-то по-другому. Мужчины иногда прибегали к такой уловке, хотя она сто раз говорила, что «у нее совершенно нет памяти на имена».

— Как он выглядит? — спросила она.

Эмма опустила глаза и пробормотала нечто невразумительное.

— Я не расслышала…

Вместо того чтобы повторить свои слова, Эмма полезла в сумочку и извлекла оттуда крохотную фотографию, размером с ноготь большого пальца. Эдди взяла у нее дагерротип и некоторое время его разглядывала. Изображение было до того темное и расплывчатое, что нельзя даже было сказать, белый он или негр.

— Не особенно хорошо видно, правда?

Эмма покачала головой.

— А какого он роста?

Эмма неопределенно пожала плечами.

— Не знаете, что ли? — Эдди фыркнула. — Похоже, вы с ним никогда не виделись. — Она посмеялась над своей шуткой, но, поскольку Эмма глаз так и не подняла и стала молча теребить ручки своего ридикюля, Эдди, не сдержавшись, выпалила: — Так вы и вправду никогда с ним не встречались? Неужто вы одна из тех невест, которых выписывают по почте?

— Конечно же, нет, — торопливо произнесла Эмма и оглянулась: слишком уж громко прозвучал вопрос Эдди. Выхватив дагерротип из рук попутчицы и сунув его в сумку, она повторила: — Нет, я не такая.

— Не такая? Какая же в таком случае?

— Уж не из тех женщин, за которых расплачиваются, как за какой-нибудь товар из почтового каталога. У меня есть гордость.

«Ну, не так уж у тебя ее и много», — подумала Эдди, дожидаясь ответа женщины и от нечего делать разглядывая потертое черное бархатное сиденье на лавочке напротив.