Елена Богатырева: Танец втроем (Фиса)

Девушка тихо села.

— Са-ма? А…

— Поэтому я тебе чемоданы и собираю. Адрес у тебя есть — найдешь. («Таксист найдет», — подумала Фиса.) Разыщешь того, кто отвечает за поселение, и потребуешь комнату. Скажешь, что комната тебе нужна сегодня, потому что жить тебе негде.

— А если не будет? Если не освободилась еще?

— Скажешь, что тогда ты у них заночуешь. Потому что идти тебе все равно некуда. И не вздумай заикнуться, что у тебя родная тетя в Ленинграде. Узнают — никогда никакой комнаты не получишь.

Поэтому на следующий день Фиса с двумя чемоданами в час дня уже шаталась по длинным коридорам, пытаясь отыскать ответственных за поселение. Ответственными оказались два безответственных второкурсника. Они ей очень обрадовались, но сразу предупредили, что комнат пока нет.

— Тогда я у вас ночевать буду, — сказала Фиса, ставя чемоданы на пол.

Молодые люди уставились на нее, не зная, радоваться им или как. Но выражение лица Фисы ничего хорошего не предвещало, поэтому один из них заметил:

— А чего ночевать-то? Еще неизвестно, завтра освободятся комнаты или нет.

Фиса такой вариант с тетей не обсуждала, но сдаваться не собиралась.

— Тогда я у вас жить буду.

И села на чемоданы.

Тут один из молодых людей, перестав таращиться на непрошеную гостью, порылся в бумагах, пошептал что-то и просиял:

— Вот. Единственное, что могу предложить, это 145-ю. Пойдешь туда?

— Пойду, — сказала Фиса, но насторожилась, — там что, этаж последний, с потолка капает?

— Нет, — улыбнулся парень, — просто там одна вьетнамка поселилась. Места свободны. Только ключ у нее, а она ушла. Придет поздно вечером. Ждать будешь?

— Буду, — недоверчиво покосилась на них Фиса. — А чемоданы у вас оставлю. И если ваша вьетнамка не явится — ночевать сюда приду. Так что далеко не разбегайтесь.

— Явится, явится, — в один голос подтвердили молодые люди и вздохнули с облегчением, когда Фиса наконец убралась из их комнаты.

Я пришла в общагу часов в пять вечера. На подоконнике, неподалеку от комнаты, сидела девушка. Вид у нее был мрачный. Я подергала дверь — вьетнамка возвращаться и не думала. Тогда я подошла к мрачной девушке, вспомнив, что видела ее на экзаменах.

— Привет.

— Привет, — сказала она.

— Хочешь яблоко? — я развернула кулек.

Яблоки были огромные и желтые. Мы съели по одному.

— Ты вьетнамку ждешь? — спросила я.

— Ее, родную.

— Так, значит, мы соседки! Меня туда два дня назад поселили. Я здесь уже два вечера дежурю. Похоже, она нашла где-то место поинтересней.

— Не придет — будем ломать дверь, — еще мрачнее стала Фиса.

Вот так мы и сидели, вяло перекидываясь фразами и недоумевая, что нам делать дальше. Я бы, конечно, сходила куда-нибудь, чего сидеть сиднем. Но Фиса, напуганная тетей, решила сидеть до конца — до победного.

Вьетнамка появилась часов в десять. Я лично ее совсем не ждала, ее ведь два дня уже не было, кто сказал, что она на третий обязательно явится? — так, сидела с Фисой за компанию. А Фиса была уже на пределе — вот-вот взорвется. По сравнению с маленькой вьетнамкой она выглядела громилой, и у меня сердце упало — как она на нее глянула. Я ведь ужасно не люблю скандалов. А Фиса, пожалуй, скандалить и не будет — сразу убьет.

Вьетнамка уже о нас все знала. Ответственные за поселение встретили ее на первом этаже и предусмотрительно предупредили, поэтому она направилась сразу к нам.

— Здравствуйте, меня зовут Ань.

И это тоже — очень важно. Потому что именно тогда все вокруг стало меняться. Сначала медленно и незаметно. А потом — все быстрее и быстрее… В этот момент мы изменили свои имена. И представились:

— Фиса.

— Ан… — Фиса зыркнула на меня, словно одергивая, — Тоня.

Это потом я поняла, когда многие спрашивали, почему имя у нее такое дурацкое. А Фиса, она быстро сообразила. Ведь по-настоящему ее всегда звали Анфиса. Тоже с «Ан». Представляете, что бы у нас была за жизнь, если бы при каждом «Ан» вьетнамка вздрагивала и приветливо улыбалась. Теперь я точно знаю — мы бы с ума сошли. Фиса, она всегда от всех отгораживалась. И тут, чтобы отделиться от вьетнамки, даже имени своего не пожалела. А меня, кстати, Антониной зовут. Друзья — Антоном. Но Фиса права, три «Ан» в одной комнате — это невыносимо.

С вьетнамкой этой у нас потом чуть международный скандал не вышел. Ну, пока мы посуду за собой не мыли, она на нас только круглыми глазами смотрела. Когда стали лекции прогуливать, а точнее — просыпать, она губы начала поджимать. Ну а когда к нам мальчик пришел за конспектами — скромный такой, робкий — и мы посадили его чай пить, она так по комнате заметалась, будто ее девственности лишают.