Эмили Джордж - Игра жизни

— У меня довольно солидный опыт общения с молодыми леди, которые оказываются вдруг в столь затруднительном положении, как вы сейчас. Я думал, что вчера изложил свою позицию вполне ясно, но, может быть, не совсем. Повторяю: я не заинтересован!

Лейси была озадачена. О чем это он говорит?

Потом до нее дошло, и она ощутила прилив гнева.

— Извините, что прерываю вас, мистер Уэйнрайт. Я полагала, что этот инцидент оправдает мое появление в вашем доме, но, видимо, я ошиблась. Я ухожу немедленно!

Каков наглец, он решил, что она заигрывает с ним! Если бы он только знал, как не хотелось ей идти сюда и спрашивать его об этом ключе!..

— А если ваш дом оказался запертым снаружи, то как вы предполагаете проникнуть в него? Или это все же предлог, чтобы получить доступ в мой дом? — В его суровом голосе слышалось подозрение.

Лейси замерла на месте и снова повернулась к нему.

— Да вы просто с ума спятили! Почему я должна хотеть проникнуть в ваш дом? Чтобы увидеть вас, я могла бы придумать что‑то более хитрое, но я этого не хочу! Повторяю, мой дом оказался запертым снаружи!

— Что в таком случае вы собираетесь делать? — Он прислонился спиной к двери и, скрестив руки на груди, изучающе смотрел на нее.

— Как я понимаю, у вас нет запасного ключа к коттеджу, мистер Уэйнрайт?

— Совершенно определенно — нет. Я стараюсь ни с кем не общаться здесь и не поощряю контактов с собой.

— В таком случае я буду ждать в саду, пока вернутся Дэнби, а потом с их телефона позвоню слесарю. Я не хочу задерживать вас ни на одну лишнюю секунду! — Она взялась за ручку двери.

— А если они вернутся лишь поздно вечером? — Его голос звучал чуть мягче, но насмешливо.

— Тогда мне ничего не остается как разбить стекло и залезть в окно. Но что бы я ни решила сделать, мистер Уэйнрайт, у меня, разумеется, никогда больше не возникнет надобности беспокоить вас.

Высоко подняв голову, Лейси распахнула дверь и гордо спустилась по ступенькам крыльца.

— Ради Бога! — Дверь захлопнулась за ее спиной.

Лейси перешла подъездную аллею, вся кипя от негодования. Он что, думает, что она вешается ему на шею? Или его так избаловали женщины, что, когда одна из них появляется возле него, он немедленно решает, что с ним собираются заигрывать? Ох, уж все эти самовлюбленные, тщеславные красавцы! Сначала вчера вечером, теперь сегодня днем. Впредь надо держаться от него подальше.

Она вдруг услышала за собой шуршание гравия и обернулась. Ее догонял Джейк с маленьким чемоданчиком для инструментов в руке. Лицо его было хмурым.

Она застыла на месте, когда он пересек подъездную аллею и приблизился к ней. Удивленно подняв бровь, она взглянула сначала на чемоданчик, потом на него.

— Я не могу допустить, чтобы вы оставались весь день под палящим солнцем, потому что Дэнби нет дома. Так и быть, я помогу вам войти внутрь, — пробурчал он.

— Могу и обойтись! — Глядя на него, она строптиво вскинула подбородок. Лей‑си не хотелось, чтобы он покровительствовал ей.

— Вижу, как вы обходитесь, черт побери.

Скажите, вы уже достаточно взрослая, чтобы чувствовать себя здесь самостоятельной?

Он остановился совсем рядом, взял ее за подбородок своими длинными пальцами и приподнял так, чтобы можно было взглянуть ей в лицо. Его пальцы были теплыми, сильными и поразительно нежными. Его синие глаза вонзились в ее глаза, потом в них заискрилось какое‑то забавное выражение.

— На вид вам около двадцати лет, а у вас даже не хватает разума прикрывать чем‑нибудь нос от солнца, чтобы он не шелушился. Вы оказываетесь возле захлопнутой двери без ключа и должны обращаться за помощью к тому, к кому вам не хотелось бы обращаться, а после этого еще заявляете, что можете обойтись. Естественно, что у меня возникает вопрос: в состоянии ли вы вообще отвечать за свои поступки? Сколько вам лет? Лейси очень хотелось дать отпор этому невыносимому типу, но она была не в силах произнести ни слова. Ее глаза расширились и стали еще голубее, когда она глядела на него. Прикосновение его длинных нервных пальцев к ее коже пронзило словно уколами электрического тока и вызвало волну жара, растекающегося по всему телу. Она не могла ни думать, ни говорить и только взирала на своего мучителя в надежде, что что‑нибудь умное придет ей в голову.

— Я достаточно взрослая, чтобы чувствовать себя совершенно независимой, — сказала она, трепеща от нахлынувших на нее чувств.

— У ваших глаз изменчивый цвет, вы это знаете? — Его голос звучал мягко, глубоко, бархатисто, что‑то магнетическое появилось в самом тоне. — Раньше они были серыми, а сейчас голубые.