Кейт Доули - Замуж за миллионера

— О, Мэри! Иди ко мне! — простонал Уильям, пытаясь прижать ее податливое теплое тело к себе.

Но Мэри лишь коротко рассмеялась и отстранилась от него. Она еще раз прочертила дорожку по его груди пальцем так, словно пыталась запомнить маршрут. Потом посмотрела в глаза Уильяма и провела языком по пересохшим губам. Нежно и легко она поцеловала Уильяма в ямочку возле ключицы.

— Мне кажется, тебе это должно понравиться, — прошептала она.

Вместо ответа Уильям лишь застонал.

Губы Мэри повторили маршрут, который уже прочертил ее палец, и вот она вновь остановилась в жестких завитках его волос.

— Нет, Мэри, только не сейчас! — пробормотал Уильям. — Если ты прикоснешься ко мне, я просто этого не выдержу! — Уильям крепко обхватил ее за плечи и прижал к себе.

— Но я хочу дарить тебе наслаждение! Отпусти меня немедленно! — возмутилась Мэри.

— Мы слишком долго думали о других, — прошептал ей на ухо Уильям. — Я больше не желаю никого слушать. Сегодня я буду делать только то, что мне нравится.

— Что же? — задыхаясь, спросила Мэри.

Она уже знала ответ на свой вопрос.

— Любить тебя!

Его пальцы обхватили ее шею, а губы впились в рот, заставляя забыть обо всем на свете. Он целовал Мэри долго и страстно, то с силой впиваясь в ее губы, почти причиняя боль, то нежно прикасаясь к ним, но каждый раз унося к вершине блаженства. Губы его ласкали тонкую кожу шеи, захватывали мочки ее ушей, упивались теплом и влагой ее рта.

Уильям крепко прижимал ее к себе, и она ощущала сильное тело и твердую мужскую плоть у своих бедер. Он был полон страсти, и его тело горело как в огне. Мэри задыхалась под этим бешеным натиском.

Боже мой, что же я делаю? Он ведь женат! — подумала она, но губы Уильяма, нашедшие сквозь тонкую ткань ее сосок, заставили забыть ее обо всем на свете.

Я буду гореть в аду! — решила Мэри, но ласки Уильяма становились все откровеннее, и она уже не могла ни о чем думать.

От страсти и восторга у нее кружилась голова, и все таяло внутри. Ее руки ласкали его широкие плечи. Роберта была забыта, остался только Уильям и его страсть. Только его горячие распухшие от поцелуев губы. Все мысли о моральных принципах ушли из ее головы, остались только их тела, их души, горящие в огне желания.

Уильям осторожно поднял ее с кровати и помог снять пеньюар. В призрачном свете уличного фонаря Мэри стояла перед ним нагая и прекрасная, словно древнегреческая богиня.

Уильям отступил от нее на шаг и с упоением принялся рассматривать ее тело, восхищаясь его мягкими линиями, матово отсвечивающей кожей, почти черными в темноте комнаты волосами, струящимися по ее спине и груди.

— Как ты прекрасна! — выдохнул Уильям.

Мэри лишь рассмеялась в ответ. Она раскинула руки и повернулась, как бы приглашая его оценить все великолепие ее тела.

Уильям быстро сбросил с себя одежду и шагнул к ней.

Она подняла взгляд и увидела в неверном свете фонаря, как в его глазах плещется неукротимая страсть.

Он поднял ее на руки и понес к кровати. Положив Мэри на постель, он лег сверху. Скользнув руками между ног Мэри, он наслаждался ощущением бархатистости и нежности ее кожи.

С блаженным стоном Мэри приникла к нему, требуя, чтобы Уильям взял ее, утолил огонь страсти, бушующий в ее теле.

Тишина в комнате ничем не нарушалась, кроме страстных стонов. Уильям ласкал ее, обрушивая лавину поцелуев на ее губы, щеки, ямку на ключицах, розовые бутоны груди, плоский живот и темный треугольник волос. Под этой лавиной Мэри задыхалась, она тонула в его страсти.

— Возьми меня! — потребовала она, поднимая бедра, словно приглашала Уильяма погрузиться в ее глубины. Ей хотелось только одного: чтобы он взял ее тело так же, как когда-то забрал душу. Она хотела принадлежать этому мужчине до конца.

Уильям осторожно раздвинул ее ноги и погрузился в теплое, истекающее соком желания лоно. Мэри почувствовала себя на вершине блаженства.

Уильям вновь прижался к ее губам в страстном поцелуе. Мэри тихо застонала и вскрикнула, когда он особенно глубоко проник в нее. Уильям сразу же остановился и заглянул в ее помутневшие от страсти глаза.

— Не останавливайся! — прошептала Мэри и подалась ему навстречу. — Только не останавливайся!

Когда он вновь задвигался, мир для Мэри взорвался миллионами искр. Мучительный восторг казалось будет бесконечным, как поток лавы, извергающийся вулканом их страсти.

Уильям почувствовал, что больше не может контролировать себя, он сам уже мог подчиняться только тому, чего жаждало его тело, уводя Мэри в рай наслаждения. Он крепко прижал к себе Мэри, стараясь стать единым целым с ней. Он целовал ее глаза, ее губы, ее мокрый от капелек пота лоб. Он шептал ей на ухо нежные слова.