М. Р. Хайнице: Да, это мой мужчина

Шеридан обвел зал пронзительным взглядом. Так поступают все новички, впервые попавшие на голливудскую тусовку, стараясь понять, кто есть кто, с кем надо поговорить, а кого и обойти стороной. Но существовала и еще одна цель. Он шествовал фланирующей походкой среди гостей, словно желая всем своим видом сказать: «Смотрите все сюда — я пришел к вам, неужели я не стою внимания?»

К великому разочарованию Шеридана, ему удалось привлечь внимание только двух перезрелых сценаристок, явившихся сюда поохотиться на любых попавшихся под руку мужчин моложе тридцати. Шеридану было двадцать девять, выглядел он вполне прилично и отличался стройной спортивной фигурой, идеально подходя на роль жертвы двух престарелых хищниц. Кроме них его удостоила вниманием хозяйка вечера — жена продюсера, поспешившая ему навстречу, расплываясь в широкой улыбке.

— Шеридан, дорогой мой, вот и вы! Я страшно рада вашему приходу!

— Мерл, вы, как всегда, очаровательны. — Он солгал с той же легкостью, с какой целовал в щечку своих партнерш. — Шеридан слыл великим специалистом в этом жанре. Немного выпив и снова обведя зал глазами, он несколько развеселился. Но тут до его слуха донеслись слова, испортившие улучшившееся было настроение.

— Сидней, дорогой мой! Вот и вы! Я страшно рада вашему приходу!

«Накрашенная стерва», — подумал Шеридан. Новый гость, такой же актер, как и он, излучая самодовольство («вы же понимаете, что я не чета остальным»), поцеловал хозяйку в нарумяненную щеку и, изображая необыкновенный шарм, осмотрел зал. «Да, в мишурном мире Голливуда трудно привлечь внимание нужных людей», — со вздохом подумал Шеридан, опрокинув еще рюмку и перейдя в наступление — то есть стал демонстрировать всем присутствующим, какой он писаный красавец: сложенный, как Аполлон, блондин с синими глазами. Он включил свою коронную улыбку мощностью в тысячу ватт, на которую моментально клюнула глупо хихикнувшая блондинка.

— Эй, привет, — чуть слышно, одними губами, прошептала она.

Победно улыбнувшись, Шеридан проигнорировал прелести блондинки и прошествовал через террасу к группе гостей, расположившихся у края бассейна. По-настоящему солидные люди — и те, кто стремится, чтобы их считали таковыми, — всегда стоят особняком. Стаканы с выпивкой они держат, словно скипетры. И образовав обычно тесный кружок, ведут себя так, будто весь остальной мир не существует для них. Если судить по этим признакам, то люди у бассейна были действительно очень и очень значительными.

Осторожно приблизившись к ним, Шеридан спрятался за занавесью и пригляделся. Так и есть: два продюсера, один телевизионный воротила — люди то что надо!

— … японцы согласились все купить в последнюю минуту. — Серо-стальные глаза одного из продюсеров мрачно сверкнули на жестком загорелом лице. — Хорошо хоть успели позвонить в кассу…

— Что ты имеешь против нашего брака? — раздался из стоявшего рядом кресла-качалки звонкий голос, и Шеридан раздраженно скосил глаза в его сторону. Стройная длинноногая брюнетка со своей не менее черноволосой подругой устроилась в кресле и отвлекла его от весьма интересного разговора столь влиятельных особ. — Наш брак действует просто фантастически. Мы оба наслаждаемся сексом: я — по вторникам, а он — по пятницам.

Брюнетка перехватила взгляд Шеридана, и он поспешил отвернуться в сторону загорелого продюсера, чтобы она не подумала, будто он хочет составить ей компанию по вторникам. Хотя он и не был ведущим артистом на телевидении, но вовсе не хотел связываться с брюнеткой. Шеридана знали и давали работу, но звезд с неба он не хватал.

«Ну парень, давай не робей, вперед», — подбодрил себя Шеридан и храбро подошел к группе важных персон. Зная, что он, собственно говоря, ничего особенного из себя не представляет, Шеридан заготовил для таких встреч весьма пикантную историю, насквозь, впрочем, фальшивую. Но рассказывал он ее весьма охотно при каждом удобном случае.

— …в фильме двоеженство может выглядеть интересно, — пожав плечами, произнес лысый телевизионный продюсер, чей толстый живот был перетянут широким мексиканским поясом, — в жизни я не одобряю двоеженства — это такое ограничение свободы.

— Все же это не такое ограничение, как родиться на мостовой, — вставил Шеридан, воспользовавшись наступившей паузой.

До сих пор подобный прием срабатывал безотказно, как, собственно, и на этот раз. Все собеседники воззрились на Шеридана. Он многозначительно кивнул и ткнул себя в грудь.