Ивонн Линдсей: Особое условие

Вейд присоединился к людям, собравшимся в большой столовой величественного дома, который был не только частью истории Окленда, но и истории семьи, жившей в его стенах. Он раскланивался с гостями, принимал выражения соболезнования, выслушивал рассказы, вызывавшие горькие улыбки на лицах всех присутствовавших.

В конце концов, поминки закончились, и он остался один. Все разошлись, кроме Декстеров, собиравших грязную посуду, и Пайпер, остававшейся наверху.

Пройдя через холл, он вошел в библиотеку и направился прямо к буфету. Коньяк довольно забулькал в горлышке, красиво заиграл в стакане, вспыхивая янтарными отблесками. Это был их приятный совместный вечерний ритуал возле камина — пока болезнь Рекса не приковала его к постели.

Вейд, усевшись на стул с витой спинкой, поднял стакан в молчаливом тосте — и взглянул в сторону пустого кресла напротив.

— Похоже, тебе не терпится прикончить коньяк отца.

Вейд напрягся, услышав голос Пайпер, но не доставил ей удовольствия, показав, насколько глубоко затронули его эти слова. Она лучше, чем кто-либо другой, знала об его отношении к алкоголю.

— Хочешь присоединиться? — неспешно вымолвил он в ответ, не потрудившись даже повернуть голову.

— Конечно! Почему бы и нет?

Он услышал, как Пайпер налила себе, а затем прошла по ковру, покрывавшему пол. Устало вздохнув, она опустилась в кресло, где прежде сидел ее отец. Ноздри Вейда защекотал свежий запах мыла и легкий аромат туалетной воды. Он искоса взглянул на Пайпер. Она приняла душ и переоделась в чистые джинсы и тонкий вязаный свитер. Под ним угадывались очертания ее тоненькой фигурки. Пайпер похудела, даже лицо у нее осунулось. Теперь она совершенно не была похожа на ту девушку, которая восемь лет назад отняла у Вейда сердце и растоптала его своими каблучками.

— Не могу поверить, что его уже нет, — тихо сказала она.

Вейд понимал ее. Он и сам во многое не мог поверить: и в то, что Рекс передал ему бизнес два года назад, и в то, что продал ему дом, лишь бы он не попал после его смерти в руки торговцев недвижимостью.

— Да, его уже нет на свете.

— Я даже подумать не могла, что он когда-нибудь умрет…

— Он тоже не думал об этом. Сейчас успешно лечат рак.

— Рак? А разве он умер не от сердечного приступа?..

— Почему ты так решила?

Пайпер пожала плечами:

— Я даже не знала, что он болен. Просто предположила, что это сердце. Он всегда так много работал…

Вейд увидел, как глаза ее наполнились слезами. Он не одобрял решения Рекса не сообщать дочери о своей болезни в те редкие моменты, когда Пайпер звонила ему. В последние месяцы это упрямство было единственным яблоком раздора между ними. Рекс боялся, что дочери будет очень тяжело, когда она узнает о его болезни. Он старался не волновать ее. Но Пайпер была единственной радостью жизни Рекса, и Вейд считал: Рекс заслуживал того, чтобы дочь была рядом с ним в его последние дни.

И наплевать, черт возьми, тяжело ей было бы или нет!

— Я вернулась бы домой раньше, если б знала…

— Может быть, именно поэтому он тебе и не сообщил, — возразил Вейд.

От этих слов ему стало особенно горько. Она не сказала о том, что хотела бы провести с отцом последние годы его жизни. Наверняка думала «задобрить» Вейда, сказав, что хотела бы приехать до смерти отца.

Пайпер вспыхнула, услышав его слова. Слезы ее моментально высохли, в глазах сверкнул гнев.

— Что ты хочешь этим сказать?! — воскликнула она.

— Только то, что уже сказал. Ты знаешь своего отца. Он ждал твоего возвращения домой. Ждал каждый день с тех пор, как ты уехала. Но я думаю, в глубине души он хотел, чтобы ты приехала домой по велению сердца, а не из чувства долга.

— То есть ты хочешь сказать, что я снова расстроила его? — Слова ее были воинственными, так же как и выражение лица.

— Не надо приписывать мне то, чего я не говорил, Пайпер. — Раздраженно вздохнув, Вейд перевел взгляд на камин. — Кроме всего прочего, Рекс хотел уберечь тебя от большого и грозного мира. В том числе и от своей болезни. Он не хотел, чтобы ты знала, через что ему пришлось пройти. Но теперь это не имеет большого значения, не правда ли?

— Отец был всегда недоволен мною, — с горечью сказала Пайпер и сделала глоток коньяка. — И давай считать это само собой разумеющимся. А ты так и остался все тем же золотым парнем.

Пайпер подавила в себе желание накричать на Вейда или любым другим способом спровоцировать его гнев. Так или иначе, у них в этом деле был большой опыт, особенно когда они оставались вдвоем. Страсти накалялись, эмоции переливались через край.