Оливия Гейтс - Его пламенное сердце

— Ты не заслуживаешь нас! — крикнула Селена. — Я буду бороться за Алекса до последнего и не позволю тому, кто страдает манией преследования и заботится только о себе, стать его отцом. К счастью, он слишком мал, чтобы запомнить тебя на всю жизнь, и он не будет расти с осознанием того, каким монстром является его отец.

Аристидес хлопнул рукой по папке, которую принес с собой:

— Это доказательство того, что я не предавал тебя. Здесь все документы, которые возвращают руководство сделкой обратно твоим братьям.

— Это еще один твой ход. Ты решил, что можешь потерять намного больше, чем выиграть, и решил сделать нас с Алексом своим гарантом.

— Селена, я прошу тебя… не надо.

— Не надо? Не надо говорить о том, что ты сделал со мной, с Алексом, когда бросил нас и ушел, думая только о себе? Алекс плакал каждую ночь, ждал, что ты будешь рядом. А тебя не было, и я не могла ему сказать, почему тебя нет, не могла убеждать его, что ты вернешься. В конце концов, ты весь в своего отца.

— Нет, Селена. Не говори так. Я не такой, как мой отец.

— Но ты всегда в это верил. Оказывается, ты был прав. — Селене хотелось ударить его еще сильнее.

— Клянусь, это не…

— Не клянись. Ты всегда можешь найти причину и исчезнуть. А я не могу рисковать и снова проходить через это. Если не ради себя, то ради сына. Ему нужна здоровая мать, а не груда развалин.

Аристидес сделал шаг назад.

— Я докажу тебе, что ты ошибалась и что этого больше никогда не повторится. Селена, я не такой, как мой отец. Я не эгоистичный дезертир. Не изгоняй меня из своего сердца. Прошу тебя.

Селена кивнула. Она подумала, что сейчас он бросится к ней и сожмет в своих объятиях. Но он так же серьезно кивнул в ответ и вышел из кабинета.

Он не появлялся следующие четыре дня.

Селена снова начала сомневаться. Вдруг он передумал и решил, что они ему больше не нужны?

На пятый день, когда после обеда она уложила Алекса спать, зазвонил ее мобильный телефон.

— Я тут внизу перед твоим домом, — как всегда, безо всяких вступлений сказал Дамон. — Спускайся.

Через несколько минут она прикрепила автомобильное кресло со спящим Алексом в машине Дамона, а сама села на переднее сиденье. Она забросала брата вопросами, но он только пожимал плечами и говорил, что скоро они все узнают.

Селена не сомневалась, что тут замешан Арис. Что он задумал на этот раз?

Машина остановилась перед семейным особняком Лувардисов. Навстречу вышел Николас. Когда они вошли внутрь, Дамон затолкал ее в бывший кабинет отца и попросил ее сидеть тихо и ничем не выдавать свое присутствие.

— Просто слушай. Тебе наверняка будет интересно.

Селена уложила Алекса на диван, а сама пересела в кресло, стоявшее рядом с дверью, которую Дамон оставил приоткрытой.

Она чуть не свалилась с кресла, услышав голос Аристидеса.

— Теперь, когда вы все в сборе, я могу начать?

— Давай, — насмешливо сказал Дамон. — Только кратко, пожалуйста. Нас ждут дела.

— Лувардис, кратко не получится, — вздохнул Арис и начал свой рассказ. — Я родился первым в семье. Когда это произошло, моей матери было всего семнадцать лет. Не получив должного образования, она вышла за человека, от которого забеременела. Он был на четыре года старше ее. Этот человек не задерживался ни на одной работе дольше двух-трех месяцев. Он появлялся в нашей жизни и исчезал, чтобы потом снова появиться и добавить к своему выводку еще одного ребенка, еще одну ношу, которая ложилась на плечи моей матери. Он всегда возвращался и клялся ей в любви, рассказывал ей душещипательные истории о своей нелегкой судьбе, тогда как его жизнь была намного лучше нашей. В семь лет я делал по дому работу, которую должен был делать он. В двенадцать я бросил школу и устроился в четыре места сразу, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Отец исчез из нашей жизни окончательно, прежде чем родилась моя самая младшая сестра Каллиопа. Я вырос, презирая чувства, которые загубили жизнь моей матери, и поклялся, что никогда не допущу их в свою жизнь. Мне казалось, что в деловом мире этим чувствам нет места. И мне было совершенно не до них, потому что нужно было кормить свою семью. Вскоре я поверил в то, что я бесчувственный, что я такой же, как мой отец. Только, в отличие от него, я не притворялся и не использовал других во имя любви, а старался держаться от всех подальше, чтобы не причинить боль тем, кто находился со мной рядом. Я ограничился финансовой поддержкой…

Повисла пауза.