Эрика Робинсон - Хозяин жизни

— Какие? Когда я прав?

— Нет, когда я не могу быстро найтись с ответом.

Мартин от души рассмеялся. Глядя на него, улыбнулась и Сандра.

Боже милостивый! Кажется, я действительно начинаю влюбляться в нее! — подумал он. Причем стремительно.

И все же Мартин понимал, что не должен сейчас ввязываться в серьезные отношения. И вовсе не потому, что слаб и нуждается в восстановлении прежней физической формы, как считает тетушка Эмма. Просто ему нечего дать такой женщине, как Сандра.

Да, работой он обеспечен, но карьеры на этом поприще не сделаешь. У него даже не было времени основательно задуматься над своим будущим. В каком-то смысле о нем даже страшно было думать, ощущая черный провал в памяти, поглотивший большую часть того, что некогда составляло всю жизнь.

До сегодняшнего появления Сандры Мартин не позволял себе размышлять над случившимся с ним несчастьем, выстраивать логические цепочки, анализировать. Да у него и не было отправной точки. Ни единой зацепки.

Полицейское расследование уперлось в тупик. Но Сандра утверждает, что находилась в его квартире незадолго до того, как он отправился на вечернюю пробежку. Возможно, она видела кого-нибудь или что-то слышала. Может, ей известна какая-то незначительная на первый взгляд деталь, которая окажется очень важной и дополнит картину происшествия.

Или объяснит акт вандализма, произведенный в моем офисе, размышлял Гринфилд. Словом, Сандра способна дать какую-то зацепку, ниточку, потянув за которую можно распутать клубок загадок той злополучной ночи. Понять наконец, почему все это случилось со мной.

Выписавшись из больницы, Мартин предпринял некоторые шаги и связался со старыми знакомыми, надеясь с их помощью выяснить, не всплывали ли где-нибудь его прежние проекты. Однако никаких ощутимых результатов это не принесло.

Но сейчас, после всего, что рассказала Сандра, вполне можно допустить, что за время отсутствия Гринфилда на деловой арене его последний проект был похищен и продан какой-нибудь строительной фирме. Не исключено даже, что зарубежной. Если так, то стоит начать поиски заново.

— Послушай, Сандра, я понимаю, что не вправе требовать от тебя отчет… но все же нельзя ли задать тебе несколько вопросов относительно того, что произошло тем вечером, когда на меня было совершено нападение?

Сандра взяла босоножки, надела их и аккуратно застегнула пряжки.

— Конечно, можно. Но у меня тоже есть к тебе несколько вопросов. Не возражаешь?

— Нет, это будет справедливо.

Эмма давно должна была наполнить стакан лимонадом, однако возвращаться не спешила.

Неужели тетушка опустилась до подслушивания? — усмехнулся про себя Мартин. Что ж, если услышит что-то неприятное, тем хуже для нее.

Ему нужен этот разговор. Ради будущего.

— Давай сначала ты, — предложил он, усаживаясь рядом с Сандрой на диван.

— Ладно. Расскажи, как проходил у тебя процесс выздоровления.

Мартин улыбнулся. Похоже, Сандра хочет проверить мнение ревнивой тетушки Эммы, уверяющей, что состояние здоровья племянника пока далеко от идеала.

Странно, она твердит, что наши отношения были довольно поверхностными, и в то же время искренне обеспокоена моим здоровьем, мельком отметил Мартин.

— Мне пришлось заново учиться ходить, вообще учиться делать самые обыкновенные вещи. Когда я достаточно окреп, прошел небольшую профессиональную подготовку, которая обеспечила мне возможность в дальнейшем зарабатывать себе на жизнь. Так что без куска хлеба я не останусь. Сейчас я чувствую себя практически здоровым.

— А как же твои чертежи?

— Чертежи?

— Ну, архитектурные проекты. Ведь в этой области тебя считали восходящей звездой.

Мартин невесело усмехнулся.

— С этим покончено.

— Но почему? — удивилась Сандра. — Ведь ты был архитектором более пяти лет.

Он кивнул и на минуту задумался.

— Можно сказать, у меня сейчас другой мозг. Разумеется, основы знаний остались, но визуальное восприятие очень изменилось. Я не вижу предметы в их реальных пропорциях и потому не могу больше ни чертить, ни рисовать.

Сандра горестно вздохнула, ощутив вдруг тяжесть на душе. Ей было прекрасно известно, что Мартин любил свою работу так же сильно, как она свою.

Она на мгновение представила, что потеряла способность писать, и ужаснулась.

— Мартин, мне так жаль!

Тот с улыбкой махнул рукой.

— Брось, не печалься. Я жив, так что о чем переживать?

Сандре нравилось его мужество, однако она понимала, что он не может не сожалеть о своей утрате. Как жаль, что Мартину ничем нельзя помочь. Из Сандры плохой психотерапевт. Она и другом-то оказалась не очень хорошим. Ведь они были превосходными любовниками, но не более того.