Ирина Мясникова - Огонь в ночи

– Хорошо, я не буду с вами спорить, я поняла, что вы меценат, добрый самаритянин, мать Тереза и ангел в одном лице. У вас даже имя такое подходящее, ангельское. И тратите вы свое время на разных людей исключительно с целью облегчить их страдания, решить их проблемы.

– Ну почему же? Это не совсем так. Я собираю материалы для своей книги. И потом, каждый случай, с которым я сталкиваюсь, не похож на предыдущий. А кроме того, мне откровенно интересно то, на что, как вы выразились, я трачу свое время. Однако, Анна Сергеевна, нужно отметить, что вы не производите впечатления страдающего человека. От вас просто-таки разит тем самым успехом, и я искренне удивлен вашему появлению. Что же у вас-то не так? – Волшебник опять улыбнулся своей виноватой улыбкой, как бы заранее извиняясь, если что-то в его словах может показаться собеседнице обидным.

Панкратьевой, которая, как птичка на жердочке, пристроилась на краешке старомодного дивана, стало не по себе. Действительно, она, успешная, красивая и здоровая, отрывает время у человека, реально помогающего людям с настоящими проблемами. Хотя это с какой стороны посмотреть… Успешный, красивый и здоровый – это ведь не обязательно счастливый. Совсем не обязательно, а зачастую даже и вовсе наоборот.

– Знаете, Арсений, как бы вам объяснить, ведь я и сама пока еще толком не понимаю… – начала Панкратьева, собираясь с мыслями. – Я, несмотря на то что у меня вроде бы все в порядке, получаю от своей успешной жизни кучу отрицательных эмоций. Понимаете, я самая настоящая неудачница. Мне никогда не везло. В смысле, ничего само в руки не приплывало, и все, чего добилась, я сделала тяжелейшим трудом, постоянно преодолевая какие-то трудности. То есть жизнь моя – самая настоящая борьба. Вот вы говорите, что вам нравится то, чем вы занимаетесь, а мне не нравится моя руководящая денежная работа, мне не нравится моя квартира в престижном районе, мне не совсем нравится успешный человек, с которым я живу. Наверное, кому-то со стороны может показаться, что я просто бешусь с жиру. Конечно, многие люди живут гораздо хуже, но, поверьте, я очень устала, отвоевывая у мира то, что мне не особо-то и нравится. И кроме того, у меня создалось впечатление, что большинство окружающих меня людей, включая даже самых близких, постоянно норовят меня как-то обидеть. Причем совершенно на ровном месте, без малейшего повода. И все это происходит со мной очень давно, с самого детства. Знаете, даже в магазине иногда на меня кидаются какие-то люди и начинают обзывать или обвинять в чем-то. И самое неприятное во всем этом, что от несправедливой обиды я сразу начинаю реветь, как девчонка. Ничего не могу с собой поделать. И это очень мешает моей работе. Может, поэтому-то она мне и не нравится. Наверное, это кризис среднего возраста, и мне надо не к вам, а к психотерапевту?

Закончив свой рассказ, Панкратьева вздохнула с облегчением. Наконец-то ей показалось, что она правильно сформулировала то, что беспокоило ее последнее время.

Волшебник Арсений улыбнулся и скомандовал:

– Ну хорошо, садитесь вот на этот стул, сейчас посмотрим, что с вами не так. А к психотерапевту вы всегда успеете.

Стул стоял посередине комнаты, и Панкратьева с некоторой опаской уставилась на него.

– Не бойтесь, Анна Сергеевна, стул чистый и ничего страшного с вами не случится. Садитесь поудобней и расслабьтесь, а я пойду пока руки помою.

Арсений вышел из комнаты, и сквозь тонкие стены Панкратьева услышала звук льющейся воды.

«Ядреныть, – подумала она, усаживаясь на стул, – прям как доктор!»

Волшебник вернулся в комнату, встал за спиной у Панкратьевой и начал размахивать руками. Панкратьевой сначала стало смешно, а потом, при очередном взмахе его рук, она вдруг почувствовала странную щекотку в месте присоединения головы к шее. Причем щекотка эта была не снаружи, а внутри.

– Ой! – испуганно вскрикнула Анна Сергеевна.

– Ничего-ничего. Не бойтесь. Все хорошо, – успокоил ее волшебник, – можно вернуться на диван.

Панкратьева устроилась на диване и молча смотрела на задумчивого Арсения, который, в свою очередь, уселся на тот самый стул, который Панкратьева про себя уже прозвала операционным.

– Ага, – сказал волшебник.

– Звучит обнадеживающе! – развеселилась Панкратьева.

– Да уж, действительно, Анна Сергеевна… – Арсений на секунду умолк, как бы подбирая слова. – Видите ли, из всех людей, которые у меня здесь побывали, не встречалось ни одного, у которого бы, как у вас, была столь сильная поддержка сверху.