Элис Детли - Преображение мира

— Пожалуйста, перестань говорить банальности, Дик! — взмолилась она.

— Но это же правда, не так ли? — возразил он. — Разве нет?

— И ты хочешь обвинить меня в том, что мы оказались в постели, да? В том, что я заставила тебя жениться на себе, хотя оба мы были слишком молоды для брака. Да?

— Ох, Хейзл, — прошептал Дик, и было видно, насколько он душевно измотан. — Если и можно винить кого-то, то только меня. Я старше тебя, и опыта у меня куда больше. Я попал в… Черт возьми, я должен был предвидеть, чем все может закончиться, но высокомерно предпочел не обращать на это внимания. Я был слишком ослеплен…

— Похотью? — колко подсказала она.

Дик собирался произнести слово «любовь», но циничная реплика Хейзл убила его намерение, и слово осталось непроизнесенным. Он бросил на жену холодный взгляд и невозмутимо согласился:

— Если ты так считаешь.

У Хейзл тряслись руки, когда она без особой на то нужды стала старательно перевязывать бархатную ленточку, придерживающую на затылке копну светлых волос. Так или иначе, но страстей и неприятностей, свалившихся в этот день, было не избежать.

Дик скользнул взглядом по фигуре жены. Большинство женщин успели бы и переодеться к вечеру, но на ней были те же самые старые брюки, что и днем, а на майке красовались подсохшие пятна мыльной пены. У Хейзл раскраснелись щеки, поскольку пар превращал ванную в подобие миниатюрной бани. На лице ее не было и следа косметики, так что Хейзл выглядела куда моложе своих двадцати восьми лет. Словом, в ней не было ровно ничего от той искушенной женственности коллег по работе, с которыми, используя свое положение, Дик Треверс мог бы заниматься сексом хоть каждый день, появись у него такое желание.

Но он до сих пор до боли хотел Хейзл.

— Почему бы тебе не присесть рядом? — мягко предложил он и, когда жаркие языки желания лизнули его тело, все обидные слова, которыми они обменялись, улетучились как дым. — И сними с себя что-нибудь… как днем.

Но Хейзл была не в настроении снова исполнить столь несвойственную ей роль соблазнительницы. И пусть Дик смотрел на нее с нескрываемым вожделением, она терзалась неопределенностью. Неужели их внезапная ссора говорит о первых признаках разлада? Неужели сказываются десять лет с жизни с одной женщиной? Тем более с той, на которой он явно не собирался жениться…

Она смотрела на мужа, словно в первый раз за все эти годы пытаясь объективно оценить его.

— Не сейчас, Дик. — В голосе ее было куда больше холода, чем ей хотелось. — Не думаю, что наши разногласия можно разрешить лишь постелью, куда ты будешь тащить меня каждый раз, столкнувшись с ними. Не так ли? Или, заставляя меня испытывать оргазм, ты таким образом будешь затыкать мне рот?

Хейзл говорила с той откровенностью, с которой Дик никогда не сталкивался и которая ему не понравилась. Он сжал губы, и рот его обрел чужие незнакомые черты. Хейзл сознательно исказила его слова, придав им тот смысл, которого не было в помине.

— Значит, теперь ты так относишься к сексу, Хейзл? — холодно спросил он. — Как к оружию? Как к средству получить то, что тебе надо?

— Как я получила тебя — ты на это намекаешь?

Дик гневно стиснул кулаки. Она продолжает искажать его слова, которые в конечном счете обретают совершенно иной смысл!

— Я не это имел в виду, и ты это знаешь! — рявкнул он.

— Правда? Похоже, как я сейчас выяснила, я вообще знаю очень мало. И еще меньше о тебе, Дик, — добавила она ледяным тоном. — Например, я не имела представления, насколько ты несчастлив…

— Хейзл…

— Я не мешала тебе говорить, так что, будь любезен, дай мне закончить! — фыркнула она. — Ибо, кто знает, какие еще твои тайны порадуют меня, прежде чем мы покончим с нашими делами?

Наступило зловещее молчание.

Выражение глаз мужа заставило Хейзл сжаться от страха.

— Покончим? — выразительно переспросил он.

Хейзл имела в виду проблему с переездом, но сейчас поняла, что Дик истолковал ее слова превратно. Господи, да он решил, что она говорит о браке!

— Дик, я вовсе не имела в виду наши отношения!

Но Дик был полон гнева, горечи и разочарования. Он боялся, что сгоряча один из них брякнет непоправимое.

— Давай оставим это, Хейзл, — с легкой усталостью предложил он. — Прежде, чем кто-то из нас скажет нечто, о чем искренне пожалеет.

Он снова улегся на диван и решительно закрыл глаза.

Этой ночью, впервые за все годы семейной жизни, Хейзл и Дик спали не вместе.