Салли Лэннинг: Облака мечтаний

Лицо в крови и мокрые спутанные волосы делали ее похожей на персонаж фильмов о вампирах. При виде крови ей стало не по себе. Впрочем, возможно, причина не в этом.

Раздевшись, Джорджия встала под душ, сделав воду такой горячей, какую только можно было терпеть. Закончив мыться, она приоткрыла дверь ванной и обнаружила на полу пакеты со всеми своими недавними покупками. Конрада нигде не было видно.

Она быстро нашла все, что ей нужно, и четверть часа спустя вышла в гостиную с гордо поднятой головой. На лице красовался крошечный, почти незаметный кусочек пластыря, зато косметики она не пожалела. На ней была длинная узкая юбка, подчеркивающая стройность фигуры, черные чулки и выдержанный в голубых тонах свитер, оттенявший цвет глаз.

Поднявшись с дивана, Конрад молча протянул ей чашку кофе. Джорджия взглянула на нее с таким видом, как будто раньше никогда не видела кофе, и тоже молча поставила ее на столик. На полу рядом с камином, от которого исходило приятное тепло, примостился кот.

— Я ехала сюда, чтобы многое сказать тебе, а теперь не знаю, с чего начать, — с трудом произнесла Джорджия, опустив глаза и бессмысленно ковыряя носком палас. — Признаюсь, что в Колорадо-Спрингс я откровенно струсила и поэтому сбежала от тебя. Я чуть было не сбежала снова, когда увидела вас с Агатой на диване. Вы оба выглядели таким счастливыми, и я решила, что буду третьей лишней.

Конрад сидел неподвижно и молча слушал. По выражению его лица нельзя было определить, что он думает, но зато на нем явственно выступали следы недавних переживаний. Он выглядел глубоко несчастным, измученным душевными страданиями человеком.

— На прошлой неделе я встречалась с твоим другом Энтони, — с замиранием сердца продолжала Джорджия. — Он рассказал мне многое о тебе, о твоей жизни в приюте. Потом я поехала к родителям и там за десять минут откровенного разговора узнала о них больше, чем за все мои двадцать девять лет. Я поняла, что их семейная жизнь вовсе не была такой идеальной, какой я ее себе представляла и какую хотела для самой себя. Энтони убежден, что ты меня любишь. Моя мать сказала мне, что я в тебя тоже влюблена.

Ни один мускул не дрогнул на лице Конрада. Его суровость повергла Джорджию в отчаяние.

— Честно говоря, ты не производишь впечатления влюбленного, — горестно сказала она. — Я знаю, что не должна была сюда приезжать, но мне необходимо, чтобы ты сам сказал мне обо всем. Это придаст мне мужества, и я навсегда исчезну из твоей жизни. Может быть, мне даже удастся выбросить тебя из своего сердца.

Боже мой, ведь я собиралась сказать ему совершенно другое, с тоской подумала Джорджия и, окончательно растерявшись, добавила:

— А теперь позволь я выпью кофе. Мне в самом деле он сейчас необходим.

Приняв чашку из его рук, она как бы нашла для себя занятие, позволившее ей взять тайм-аут.

— А ты сама-то как думаешь, любишь или нет? — ровным голосом спросил Конрад.

В камине потрескивали поленья. Кот лениво потянулся и зевнул. У него отсутствовали кончики ушей, а вся морда была в шрамах.

— Что-то он у вас не очень симпатичный, — заметила Джорджия.

— Агги выбрала его в приюте для бездомных животных, а уши он отморозил. — Конрад сделал недовольный жест рукой. — Не уходи, пожалуйста, от ответа.

Как это похоже на Конрада, позволить дочери взять самого неприглядного, а потому самого одинокого кота, которого, конечно же, никто другой никогда бы не взял. Внезапно Джорджия поняла, для чего она перелетела через весь континент и почему, несмотря на отвратительную погоду, приехала в этот дом, стоящий на всех ветрах на самом берегу океана.

— Конрад! Все так просто. Мне самой удивительно, как это я до сих пор ни о чем не догадывалась. Я не только думаю, что люблю тебя. Я действительно люблю тебя. Странно только, что я последняя об этом узнала.

Прежде чем Конрад успел что-нибудь сказать, Джорджия встала на цыпочки и поцеловала его в губы. Ей показалось, что это был самый искренний, самый естественный поступок в ее жизни.

Затем, отстранившись, она с трепетом стала ждать реакции Конрада. Неужели он ее оттолкнет, скажет, что она заблуждается относительно его чувств к ней. А может быть, он все-таки с радостью пустит ее в свою жизнь?

Сердце ее ушло в пятки. Конрад же, напротив, казался спокойным, и лицо его оставалось таким же непроницаемым, как и до ее признания.

— О Господи, Джорджия! — вдруг раздался его голос, и в нем прозвучали совершенно новые, не слышанные ею до сих пор интонации.