Элен Стюарт - Мой лорд

— Сказано же, журналистам вход воспрещен! — теряя терпение, рявкнул здоровенный детина в черном костюме.

Николь захлопала ресницами и робко улыбнулась, доверчиво глядя на охранника большими зелеными глазами. Может, сработает роль невинного ангела.

— Что вы уставились, мисс? — Охранник бесцеремонно отодвинул Николь, словно она была бумажной фигуркой из кукольного театра.

Николь ойкнула, едва не упав назад. И зачем она только надела эти высоченные каблуки? А ведь Брайан предупреждал, что ее чары на местную службу безопасности не подействуют. Черт! Особняк Эшби действительно охранялся не хуже королевского дворца.

Она отступила на несколько шагов, чтобы лишний раз не нервировать детину-охранника. Теперь Николь оказалась в толпе столь же неудачливых конкурентов — журналистов и телевизионщиков, — неуклюже расставивших камеры и выносные микрофоны, а также сосредоточенных телохранителей и тех именитых гостей, которые еще не успели пройти в особняк.

За спиной раздалось многозначительное «м-да», которое почти потонуло в гуле прочих голосов.

— Брайан, в этом нет ничего такого, — как можно убедительнее проговорила Николь. — Правда. Я ведь не делаю ничего предосудительного. Просто хочу написать репортаж о вечеринке. И вообще… — она обернулась к напарнику и одарила его своей самой очаровательной улыбкой, — меня вполне могли пригласить на этот вечер. Ты ведь знаешь, кто мой отец.

— Во-первых, тебя не пригласили, — резонно возразил Брайан, — а во-вторых, молись о том, чтобы твой отец не узнал, чем ты тут занимаешься. И мистер Лесли тоже. Иначе твоя карьера закончится, так и не начавшись.

— Брайан, как ты не понимаешь! Моя карьера не начнется никогда, если я не добуду этот материал! — Голос Николь стал громче, чем следовало. Она поспешно отвернулась и быстро направилась в сторону от центральных ворот особняка, покидая облако дорогого парфюма, нарядов от лучших кутюрье Европы и россыпи дорогих безделушек, каждая из которых стоила больше, чем все ее годовое жалованье стажера, помноженное на стипендию.

Николь поймала себя на том, что, похоже, начинает завидовать тому, что однажды с презрением отвергла, и разозлилась на себя.

Я сама в ответе за свое счастье. Будь что будет, но на эту вечеринку я проберусь!

Брайан словно прочитал ее мысли.

— Николь, подумай о том, что будет, если ты попадешься. Эшби терпеть не могут репортеров, они непременно подадут на тебя в суд за незаконное проникновение на частную территорию. Лесли немедленно тебя выгонит, даже не дожидаясь результатов процесса. Ему не нужны лишние неприятности, тем более со стороны такого малоценного сотрудника, как ты.

Николь проглотила реплику о малоценном сотруднике, хотя ее щеки запылали от уязвленного самолюбия. Но Брайан говорил правду. Грубоватую и прямолинейную, как это свойственно ирландцам, но правду. А правда делает противника безоружным. Однако у Николь был козырь.

— Послушай, Брайан, — начала она, глядя ему в глаза. — Эшби ненавидят журналистов, так?

— Так. Я сам это только что сказал. — Брайан сморщил широкий лоб, пытаясь понять, к чему она клонит.

— Поэтому репортажей с этой весьма любопытной вечеринки не будет ни в одной газете, так?

— Так.

— Значит, если я разузнаю, что там происходит, зачем там собирается столько известных политиков и бизнесменов, да еще приложу фотографии… — она мотнула головой в сторону фотокамеры, висевшей на шее Брайана, — я прославлюсь. Тиражи «The Daily Mail» скакнут вверх, а Лесли будет плясать от восторга…

— И простит тебе эту самоволку, — мрачно закончил Брайан.

— Ага, — ослепительно улыбнулась Николь.

— Это безумие.

— А кто спорит? — Николь снова отвернулась, тщетно высматривая лазейку в толпе гостей.

Охранник, который столь грубо ее выдворил, вроде бы успокоился, но все же изредка кидал в их сторону подозрительные взгляды.

— Вот что, Николь. Ты вытворяй что хочешь, но я с тобой не пойду. — Брайан был полон мрачной решимости, а взгляд исподлобья не оставлял надежды на переговоры.

Николь еле заметно улыбнулась. Кажется, Брайан использовал свой самый последний аргумент. И теперь с еле заметным волнением ждал, что вот сейчас она откажется от своей безумной затеи и они, мирно сфотографировав ворота и спины приглашенных, отправятся восвояси. Хороший он все-таки. Только не понимает, что ей не нужна его поддержка. Ни его, ни чья бы то ни было. Для счастья ей нужно только одно — свобода.