Рут Валентайн - День ангела

— Пойми, я ничего не имею против того, чтобы молодой человек каким-то образом реализовывал свои желания, — пояснил Дэвид Ньюмарк.

— Еще бы! — усмехнулся Джеймс. — Мать рассказывала мне, что ты и сам в молодости был не промах по части женского пола.

— Ну, все это давно в прошлом… — Дядюшка смущенно отвел глаза. — Как тебе известно, я больше тридцати лет женат и не жалею об этом. Поэтому я и вздохнул с облегчением, узнав, что ты тоже решил остепениться.

Последние слова дяди заставили Джеймса поморщиться. Однако только он собрался внести некоторую ясность в вопрос о своем якобы окончательно решенном будущем, как Дэвид Ньюмарк снова заговорил:

— Видишь ли, дорогой мальчик, я давно уже подумываю о том, чтобы сделать тебя своим полноправным партнером и перевести в ранг генерального директора компании. Услыхав сегодня утром столь приятную новость, я совершенно утвердился в своем мнении. Можешь считать этот вопрос решенным.

— Постой! — поспешно произнес Джеймс. — Я хотел бы подробнее обсудить эту тему, прежде чем ты предпримешь какие-либо действия. Проблема заключается в том, что я… Дело обстоит несколько иначе, чем ты думаешь. По-моему, не стоит спешить…

— Мне лучше знать, — мягко прервал его дядюшка. — Врачи настоятельно советуют мне подумать об отдыхе. Судя по всему, для меня настала пора отойти от дел. — Дэвид Ньюмарк подошел к окну и остановился там, глядя вниз на поток непрерывно движущегося транспорта. — Детей у меня никогда не было, поэтому я буду счастлив передать дела компании в твои руки.

— Признаюсь, я очень польщен, — заметил Джеймс. — И понимаю твое желание доверить управление компанией близкому человеку. Но у меня есть опасение, что некоторые из твоих друзей сочтут меня слишком молодым для подобной деятельности.

— Чушь! Ты упорно трудился последние два года и честно заслужил возможность перейти на новый уровень.

— И все же какая нужда производить перемены прямо сейчас? — Ньюмарк-младший пожал плечами. В его голове до сих пор стоял непрерывный гул, и потому ему не хотелось продолжать важный разговор. — Мне нужно время, чтобы все хорошенько обдумать.

— Здесь не о чем думать, — твердо возразил дядюшка, направляясь обратно к рабочему столу. Он нажал на одну из кнопок панели управления, и через минуту в кабинет вошел его секретарь с двумя своими помощниками. — Прости, сейчас я вынужден прервать разговор, потому что в целях рекламы мы устроили пресс-конференцию. Может, побеседуем позже? Скажем, сегодня во второй половине дня?

— Нам некуда спешить.

— Ладно, ладно. Позже мы это обсудим, — ответил Дэвид Ньюмарк, нетерпеливо протягивая руку за кожаной папкой для бумаг, которую принес с собой секретарь.

Джеймс понял, что ему пора покинуть кабинет. Он вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и направился к себе, по дороге размышляя, как ему выпутаться из неприятной ситуации, осложнявшейся с каждой минутой все больше и больше. Однако как на грех в голову ничего не приходило.

— Да уступи же ты дорогу, болван! — выругалась сквозь зубы Элин, нетерпеливо сигналя водителю медленно двигавшегося впереди «форда».

С момента окончания совещания в кабинете главного редактора прошло уже три часа, но она все еще не могла прийти в себя. Ее терзало запоздалое сожаление о своей эксцентричности, из-за которой она попала в идиотское положение. Предстоящий разговор с Джеймсом Ньюмарком страшил ее. Она ощущала, как желудок ее сжимается от отвратительных предчувствий.

Расслабься, приказала она себе. Для паники нет повода. Джейми Ньюмарк скорее всего даже не узнает тебя.

— Будем надеяться! — произнесла Элин вслух и криво усмехнулась, словно желая подбодрить себя деланной бесшабашностью.

Из этого мало что получилось, потому что ее бросало в дрожь при одном воспоминании о том, как она, будучи еще совсем юной девушкой, вдруг оказалась в чужой стране, в незнакомом доме, в сущности среди посторонних людей. Неудивительно, что эта история закончилась столь плачевно.

Многие девчонки, которые едва-едва вышли из подросткового возраста, выглядят не слишком привлекательно — Элин же в ту пору имела просто ужасную внешность! Почти все ее сверстницы уже успели как-то оформиться, а она все продолжала оставаться нескладной как новорожденный олененок. И вдобавок ко всему у нее был довольно мерзкий цвет волос.

По прошествии стольких лет Элин не могла вспомнить, что побудило ее выкрасить волосы краской невообразимого красновато-коричневого оттенка. Или почему, к примеру, она решила пользоваться почти белой пудрой и остановила выбор на черных тенях для век и апельсинового цвета губной помаде. Возможно, в этом заключался своеобразный протест? Бунт против несправедливостей окружающего мира? Если так, то она, несомненно, совершила ошибку.