Ванесса Фитч - Услышь свое сердце

Все к лучшему, вяло подумала Хэлен. Моральные принципы говорили ей, что физическая близость без взаимной любви и обязательств была бы унизительной для ее достоинства. Но девушка понимала, что не нашла бы в себе воли противиться, если бы Виктор решил провести с ней ночь. И она должна быть благодарна ему за самообладание. Неземное блаженство, которое Хэлен испытала бы в его объятиях, могло быстро обернуться стыдом и унижением, когда она вспоминала бы о том, что он просто использовал ее, как используют доступных женщин.

Над горами прокатился глухой рокочущий грохот и вскоре повторился снова, уже ближе. Хэлен вздохнула, подняв руки, откинула назад тяжелые волосы. Пора возвращаться назад. Сейчас начнется гроза, и гости уйдут в дом. Праздник скоро кончится. При мысли о возвращении на виллу девушке стало не по себе. Но, так или иначе, через это придется пройти.

Хэлен повернулась и медленно побрела вдоль берега, но вдруг остановилась как вкопанная. Ноги ее окаменели. Он стоял в конце тропинки и наблюдал за ней.

Пульс застучал в ее висках, земля под ногами качнулась. Горячая волна пробежала по телу, вызывая сладкую дрожь, дыхание замерло в горле, а сердце неистово забилось. Сколько времени Уэстон стоял так, смотрел на нее и ждал? Может, уже пора уезжать, и он пришел позвать ее? Это казалось самым естественным объяснением.

Внезапно налетел сильный порыв ветра, сопровождаемый резким раскатом грома, и девушка ускорила шаги. Но Виктор остался неподвижным, словно был одним из таинственных каменных изваяний, сохранившихся на берегу с глубокой древности. Хэлен напряглась, пытаясь взять себя в руки. Она должна выбросить из головы безумные мысли. Он здесь только затем, чтобы поторопить ее назад, потому что пора уезжать. И в этом нет ничего таинственного, упорно повторила себе девушка и пошла быстрее, так как на песок уже упали первые тяжелые капли дождя, грозя каждый миг превратиться в ливень.

Хэлен, конечно, знала, что рано или поздно ей придется столкнуться с ним лицом к лицу и увидеть в глубине его серых глаз ледяное презрение, справедливо заслуженное ее нелепым поведением. Правда, она предпочла бы, чтобы это случилось потом, не наедине, а в обществе, в окружении людей, и она покорно приняла бы наказание за свою глупость. Сжав губы, девушка подошла к Уэстону достаточно близко, чтобы на его застывшем лице можно было разглядеть выражение глаз. А разглядев, Хэлен вздрогнула и опустила взгляд. Нет, это было не презрение. Возмездие, вот что она прочла в них.

— Мне жаль, что вам пришлось идти за мной сюда.

Девушка знала, что должна вести себя как ни в чем не бывало, в этом заключалось ее спасение, если она, конечно, не хотела, чтобы океан презрения немедленно обрушился на ее голову. Но ее тонкий голосок прозвучал жалко, сдавленно. Изо всех сил стараясь дышать ровно, Хэлен попыталась обойти Уэстона кругом:

— Придется нам бежать, иначе мы промокнем до нитки.

— Нет.

Его рука обвилась вокруг ее шеи, и он привлек ее к себе. Голос Виктора, произнесший единственное слово, прозвучал глухо и отрывисто, он словно пытался удержать под контролем вулкан страсти. Намокшая рубашка прилипла к телу, капли стекали по волосам и ручейками струились по суровому напряженному лицу. Он был так близко, что Хэлен чувствовала тепло его тела, жесткая линия губ неумолимо влекла ее своей обжигающей мужественностью, как слабую, ничтожную мошку влечет на гибельный для нее костер.

Хэлен начала бить дрожь, такая сильная, что она с трудом смогла выговорить:

— Пустите меня!

— Назовите хотя бы один серьезный довод, почему я должен это сделать! — яростно воскликнул Виктор и обеими руками сжал ее голову, погрузив пальцы в мокрые светлые пряди волос. — Вы прекрасно знаете, как я жажду обладать вашим грешным телом. Почему же я должен отказать себе в том, что свободно берут другие?

Что-то острое и пугающее повернулось в душе Хэлен, она с трудом удержалась на ногах и невольно ухватилась за его руки, ища опоры. Когда ее пальцы сжали его твердые мускулы, девушка услышала, как он прерывисто и резко дышит, и с жалобным всхлипом выдавила:

— Вы не сделаете этого!

Но его намерение не оставляло повода для сомнений. Глаза Виктора горели огнем, они казались почти черными, губы побелели. Своей игрой она довела его до крайности, и грядущее наказание ясно читалось в глубине глаз, на обезумевшем лице.

— Попробуйте меня! И не смейте говорить, что вы сами не жаждете этого. — Его губы цинично искривились, руки соскользнули на ее плечи, крепко сжали их, слегка отклонив ее корпус назад. — Я, как и каждый мужчина, осведомлен в физиологии.