Кэтрин Манн - Будь со мной

Тони ехал по исторической части города, не превышая разрешенной скорости, но достаточно быстро для того, чтобы оставить газетных ищеек позади.

Шеннон бросало в дрожь при мысли о том, что за ней охотятся папарацци, но в машине Тони она чувствовала себя в безопасности.

Настолько в безопасности, что опять разозлилась на Тони. Она сердилась на него с момента их ссоры в прошлые выходные за то, что он настоятельно предлагал ей деньги. Но теперь ее охватила настоящая ярость.

— Ну, мы одни. Говори, — процедила она сквозь зубы.

— Это сложно. — Тони посмотрел в зеркало заднего вида. По улице двигалась обычная череда автомобилей. — Что, собственно, ты хочешь узнать?

Шеннон заставила себя произнести слова, которые могли возвести несокрушимую стену между ней и единственным человеком, которого она решилась допустить в свою жизнь:

— Ты действительно принадлежишь к той исчезнувшей королевской семье?

Тони так крепко сжал руль, что побелели суставы, и сдержанно кивнул:

— То, что опубликовано в Интернете, правда.

А она-то думала, ничто уже не может разбить ее сердце.

Гордость Шеннон была задета, когда Тони предложил ей деньги, но с этим она справилась бы. Объяснила бы ему раз и навсегда, что сама оплачивает свои счета. Но это?! Это было слишком. Это невозможно осознать сразу. Она спала с принцем, пустила его в свой дом, к своему телу, в свое сердце.

Как она могла поверить его рассказам о том, что он в ранней юности был матросом на торговом судне?

— И ты не Тони Кастильо? — О боже! Шеннон зажала рот. Ее затошнило от мысли, что она не знала имени человека, с которым спала.

— Ну, я мог бы им быть.

Вместо того чтобы ударить Тони, она стукнула кулаком по кожаному сиденью:

— Ты лгал мне. Правда ли, по крайней мере, что тебе тридцать два года?

— Я не мог ничего рассказать тебе. Мне приходилось думать о других членах семьи. Но если тебя это утешит, мне действительно тридцать два года. А тебе действительно двадцать девять?

— Мне не до шуток. — Шеннон посмотрела на палец, на котором когда-то красовалось обручальное кольцо с бриллиантом. Она продала это кольцо вместе со всем имуществом, чтобы оплатить колоссальные долги покойного мужа. — Я должна была понять, что ты слишком хорош и не можешь быть настоящим.

— Почему ты так говоришь?

— Кто наживает миллионы к тридцати двум годам?

Тони нахмурился:

— Ты считаешь меня аферистом?

— Извини, если это звучит грубо, но я не в лучшем настроении сегодня.

Его мышцы напряглись под элегантным итальянским костюмом. Шеннон невольно заметила ярлык известной фирмы, когда этот пиджак висел на спинке кровати.

Без одежды Тони выглядел еще привлекательнее. Его мускулистое загорелое тело было красивее самых дорогих костюмов. А его веселость, улыбка, которой он осветил жизнь Шеннон, были нужны ей больше всего на свете.

Каким монотонным стал ее мир за одну неделю без Тони.

— Прости, если обидела тебя, дружок. Или надо сказать — «ваше величество»? Ведь, согласно Интернету, я — любовница его величества.

— Его высочества. — Фирменная улыбка тронула его губы, но на сей раз в ней была горечь. — «Ваше величество» — обращение к королю.

Как легко Он все воспринимает!

— На твоем месте я бы забросила этот титул туда…

— Я догадываюсь. — Они ехали по мосту. Внизу плескались темные волны океана. — Когда ты немного успокоишься, мы решим, как нам быть.

— Нет, ты не догадываешься. А я не успокоюсь. Ты лгал мне. После того, как мы занимались лю… — Шеннон запнулась. Образы проплывали перед ее глазами, внутри ее, сквозь нее, лишали дара речи. Сердце билось так же быстро, как волны внизу. — После того, как мы вместе легли в постель. Ты должен был сказать мне. Если, конечно, я для тебя что-нибудь значу.

— Для тебя было безопаснее ничего не знать. — Тони махнул рукой.

— Ах, значит, это для моего же блага. — Она обхватила себя руками, словно унимая боль.

— Что ты знаешь об истории моей семьи? — поинтересовался он.

В Шеннон заговорило любопытство.

— Не так много, — ответила она. — Король правил небольшим островом у берегов Испании. Потом его, кажется, свергли мятежники, и семья прячется от назойливых папарацци.

— Папарацци? Они в самом деле назойливы, но это меньше всего меня тревожит. Есть люди, которые пытались убить нас всех. Им удалось убить мою мать. Этим людям очень выгодно и в плане денег, и в плане влияния, чтобы семья Медина исчезла с лица земли. Поверь мне, Шеннон, за пределами Техаса существует большой злой мир. И часть этого зла сосредоточена на мне, моей семье и всех, кто со мной связан. Поэтому, хочешь ты или нет, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя и Колби.