Лесси Скарелл: Замки на песке

— Альф, ваша новая картина просто замечательная! Я не видел ничего подобного после Эдварда Мунка [1] Эдвард Мунк (1863–1944) — известный норвежский живописец, график, театральный художник, один из основоположников экспрессионизма. . Какое фантастическое сочетание красок, какие невероятные формы… Просто потрясающе!

Альф Эвенсон глотнул коньяка.

— Если, по вашим словам, все так замечательно, то почему же мои картины никто не покупает? — Он хмыкнул, взглянув на собеседника.

Потом перевел взгляд на гостей, веселящихся в его саду. Вот Агнесс, сестра его жены. Как всегда, в строгой синей юбке и безупречно белоснежной блузке, темные волосы гладко зачесаны и собраны в аккуратный пучок на затылке… Вторая сестра, Фройдис, пока еще не приехала. Ну, эта появится, как всегда, в самый разгар праздника. А вон там соседи Альфа, Гордеры, беседуют с пожилой фру Бьернсон. В сторонке старый Берн пьет в одиночестве…

Из года в год все повторяется по кругу! Каждый раз перед ним мелькают те же самые лица, произносят те же слова. И этот старый дом, где столько времени он живет, порядком уже наскучил. А его стены цвета мокрого песка выведут из себя кого угодно!

Пожалуй, только Улав Йорт, появившийся в Ловфьерде года два назад, не успел еще Альфу насточертеть.

Эвенсон снова глянул на собеседника.

— Ваши картины не покупают потому, что вас не знают! — ответил Йорт.

Альф залпом допил коньяк и хохотнул:

— Улав! Покажите мне хотя бы одного человека в Норвегии, кто меня не знает!

— Я имел в виду другое… Вас, конечно же, знают, но только как мастера комиксов. Вам стоит взять псевдоним и устроить персональную выставку вашего нового творчества.

— Это исключено! Я не возьму еще одно имя! — Альф подошел к столику с алкогольными напитками. — Вам налить еще?

— Да, пожалуйста. Но почему, Альф?

— Как бы вам сказать?.. Когда-то давно я дал себе слою: прославить свое имя, а не чужое. И я сдержу его!

— Неужели это для вас так важно?! — воскликнул Улав, слегка раздраженный его упрямством, и сделал глоток из своего бокала. — Ведь потом можно открыть и настоящее ваше имя.

Их разговор прервал раздавшийся рядом женский голос:

— О Альф! Господин Йорт! Вот вы где! А я вас везде ищу…

— Добрый вечер, фру Эвенсон. — Улав галантно наклонил голову и пожал Сигурни руку.

— Дорогая, что-то случилось? — спросил Эвенсон.

— Нет. — Сигурни улыбнулась. — Просто Агнесс хочет познакомиться с твоим собеседником. Я не могла ей отказать. Можно, я украду у тебя господина Йорта?

— Да, конечно.

— Фру Эвенсон, я приготовил вам подарок на ваш день рождения. Вот. — Улав протянул ей книгу, которую до сих пор держал в руках. — Я не знал, как вы относитесь к Стейну Мерену…

— О, я его обожаю. Спасибо. — Сигурни приняла книгу, улыбнулась Йорту, а потом и Альфу.

Фройдис, как Альф и думал, появилась в разгар праздника — к танцам. Она примчалась на своем красном «Бентли» и теперь легкой походкой шла к ним через лужайку — рыжеволосая, элегантная, эффектная. Розовый свитер соблазнительно облегал упругую грудь и невероятно шел к ее сапфировым глазам. Глядя на Фройдис, Альф всегда ловил себя на мысли: ну почему он женился на Сигурни, а не на ней…

— Фройдис! — Сигурни увидела сестру и бросилась к ней на шею.

Они рассмеялись. Гостья, поцеловав именинницу, вручила ей букет желтых цветов и что-то сказала.

«Какие же все-таки они разные!» — снова подумал Альф, глядя на свою жену.

Ее каштановые волосы, большие голубые глаза, намного ярче, чем у Фройдис, чуть полноватое, но такое обворожительное роскошное тело… Ее грудь… Ах, эта грудь! И тут Альф всегда понимал, почему он женился именно на Сигурни, а не на Фройдис.

В ней было нечто такое, чего не было у сестер… Очарование, шарм, что ли… Он никак не мог сказать, что именно, но точно знал — это привлекает к ней не только его одного.

Фройдис тут же пригласили танцевать. Сигурни поставила цветы в вазу вместе с другими букетами и посмотрела на гостей. Она улыбалась и, казалось, была вполне счастлива. Но на душе было невесело. Ей вдруг захотелось побыть одной. Сбежать по крутой лестнице, спускавшейся от дома прямо к морю, вдохнуть пропитанный солью воздух, окунуть ладони в холодную, сердито набегающую волну. И не видеть всех этих гостей, сестер, мужа, столик с напитками, разноцветные лампочки на деревьях… Как же она устала!