Карен Локвуд: Идеальная пара

— А если собьется?..

И снова ей пришлось упрекнуть себя. Никаких танцев… «Нет, Виолетта, ты притворяешься ученицей лондонского перчаточника и счастлива, что жива, но девушки из магазинов, Виолетта, не танцуют средь бела дня в домах английских джентльменов». Вздохнув, она стала смотреть на потолок, где мелькали отблески свечей. Как далеко была она от берегов Франции, еще дальше от Парижа, а беззаботная девичья пора совсем затерялась в прошлом. Она заставила ноги стоять неподвижно и обхватила себя руками. «Помни, Виолетта, — предупреждала она сама себя, — какой длинный путь ты прошла от отцовского замка».

Музыка продолжала плыть по дому Шелбернов и снова звала танцевать. А руки так и просили ее надеть перчатки — единственное напоминание, оставшееся от прежней жизни. Они, как счастливый талисман, всегда были с ней, и теперь, надевая их, хотя бы на несколько минут, она снова любовалась золотой и серебряной вышивкой. Конечно, нельзя потакать слабостям, но она же была так молода и притом терзалась выбором между семейным долгом и желанием любить. После того, что случилось с ней во время бегства из Франции, могли ли еще какие-нибудь опрометчивые поступки причинить вред? Она закружилась на месте. Еще свежи были в памяти воспоминания о бале там, дома, и ей доставляло удовольствие двигаться под мелодию Моцарта в этой полутемной комнате. Ведь именно под эту мелодию она танцевала со своим отцом — и с братом тоже — на своем восемнадцатилетии и выглядела очень элегантно в своих новых белых перчатках. Под эту же музыку она мысленно танцевала со своим таинственным спасителем, Максом. Его руки мягко сжимали ее, он кружил ее по залу с мастерской легкостью. Сейчас же для нее было достаточно и его тени.

В дверях внезапно появилась чья-то фигура. Виолетта застыла, сердце ее сильно забилось.

— Танцуй, — приказал мужской голос. — Продолжай танцевать.

Маленькая комнатка на нижнем этаже была освещена лишь двумя тусклыми сальными свечками, и Макс стоял в дверях и ждал, пока глаза привыкнут к полумраку.

По противоположной стене двигалась тень, и он задержался чуть дольше, наблюдая, как она танцует. Заинтересовавшись, он подошел поближе. Когда же танец прекратился, то он приказал продолжать.

Макс подумал, что его мачеха опять забыла о пришедшем торговце, поглощенная своими капризами. Макс сам не занимался торговцами, это было бы нарушением заведенного порядка, но отголоски анархии проникли из-за Канала и сюда, и он не придавал подобным вещам особого значения. Но, конечно, не до такой степени, чтобы не залюбоваться движениями девушки-торговки.

Одетая в простое платье из темной шерсти, эта молодая мастерица танцевала под такты музыки Моцарта. Все больше удивляясь, он недоумевал, откуда простая девушка из торговой лавки знала такие сложные па этого танца аристократов. Но кое-что поразило его еще больше, чем ее изумительная грация. Волосы ее были черными, черными, как чернила, и коротко подстрижены, фигура тонка, а на лице было выражение задумчивости. Более того, она казалась ему знакомой. Волнующе знакомой.

Он открыл дверь пошире, и когда она обернулась, свет свечи упал ей на лицо.

Он застыл на месте, кровь отхлынула от лица, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Иоланда? Здесь, в его доме? В комнате для торговцев? Из всех домов Лондона она пришла именно в этот дом? Впервые за многие месяцы Макс начал верить в чудеса, в исполнение снов и улыбку судьбы…

Он стоял, не в состоянии поверить своим глазам, и, наконец, прошептал:

— Иоланда? — если это действительно она, то чудеса существуют.

Виолетта застыла. Голос был таким знакомым. Кому он принадлежал? С прижатыми к сердцу руками Виолетта посмотрела в сторону двери, и от того, что она там увидела, у нее перехватило дыхание.

Это просто чудо… Макс?

Макс. Она чуть было не произнесла это имя вслух.

Но ее брат все еще был в опасности, и его жизнь зависела от ее скромности. Здесь она была Виолеттой и не должна была забывать об этом. «Никому нельзя верить, даже людям, предлагающим помощь».

Она склонилась над своей корзинкой и, пытаясь чем-нибудь занять свои дрожащие руки, начала перебирать образцы, отделяя золотые ленточки от серебряных. Голова шла кругом. Сама судьба привела ее сюда, прямо в дом, где жил Макс.

Не веря своей удаче, Макс сделал в ее сторону шаг, затем еще один. Волосы ее были коротко подстрижены, мальчишечье лицо похудело, но глаза были прежними, зовущие, с темно-лиловым отблеском… И чем ближе он подходил, тем больше трепетал, привлекаемый ею. Это могла быть только она — девушка, не выходившая у него из головы.