Елена Булганова: Любовь до востребования

— Галю? Нет, — возразил мужчина. — Все эти годы я любил женщину, которая писала мне письма.

— Но ты думал, что их пишет Галя, — отчаянно оборонялась Валюшка. — Ты представлял себе ее лицо, волосы, губы.

— Что значит внешность? За эти годы Галина могла растолстеть, подурнеть, сделать пластическую операцию и стать неузнаваемой. Ты думаешь, я перестал бы ее любить — если бы она писала мне эти письма? Я любил женщину, чью душу я знал лучше, чем свою собственную, с которой говорил каждый миг своей жизни. Сами письма были только кратким субстратом этих бесконечных разговоров. На самом деле их должно было быть столько, что пришлось бы заказывать грузовую машину. — Илья еще пытался шутить, но взгляд его словно прожигал Валю насквозь. — Возьми еще в расчет те годы, когда я не мог писать тебе. Каждое из этих писем я знаю наизусть, я могу читать их, словно молитву. Иначе разве бы я расстался с ними так легко? А теперь ответь мне: я должен уехать или остаться?

Несколько минут Валя молчала и не могла разлепить застывшие губы. Ей было страшно заговорить. Сердце ее кричало один ответ, разум требовал совсем другого. Илья стоял перед ней, спокойный, молчаливый, и, кажется, был готов ждать ее ответа хоть целый день. Наконец, сделав над собой немыслимое усилие, она заговорила:

— Если тебя больше ничто в этом городе не держит — уезжай, Илья. Я не могу предать своего мужа. Я не знаю, какая черная кошка пробежала между вами, почему вы вдруг позабыли вашу прежнюю дружбу. Но, поверь, он хороший человек, и очень любит меня и сына. Я и так доставила ему много боли…

Она хотела что-то добавить — но не сдержалась, расплакалась, как девчонка. От слез потекла тушь с ресниц, и некоторое время ей пришлось стоять зажмурившись. И в этот миг она почувствовала быстрый поцелуй пониже скулы, а когда открыла глаза — Илья уже заворачивал за угол. Валюшка убежала в подъезд и там нарыдалась вволю.

Вдруг ей стало ясно, что теперь она осталась совсем одна. Потеряла и мужа, и возможность переписываться с Ильей. Только собственные письма и остались ей на память. Потом насухо вытерла лицо и пошла домой, — ведь на почту ей больше незачем было идти.

Мать встретила ее в прихожей с загадочным лицом. Тут же заговорила полушепотом, хотя в квартире, кроме них, не было ни души:

— Степа завтра в полдень явится сюда для важного разговора с тобой. Кажется, он смягчился.

— В чем же это выразилось? — насторожилась Валя.

— Он заверил меня, что завтра вы все решите между собой. — Мать торжествующе улыбнулась, а потом принялась наставлять дочь: — Ты уж, Валька, не будь дурой, не ершись. Даже если он сто раз не прав — такая уж наша доля, надо перетерпеть. Тем более что есть у Степы причины на тебя обижаться, есть! Так что отец завтра на смену уйдет, а я все вам наготовлю и тоже с Ванечкой испарюсь. Будете дома одни, вволю обо всем наговоритесь, глядишь, все и наладится.

— Спасибо, мама, — вздохнула Валя. В глубине души она уже и не верила в счастливый исход.

Наверное, из-за отсутствия веры на другой день она ощущала себя вялой, разбитой и не торопилась вставать с постели. Мать же вскочила на рассвете и сразу развила бурную деятельность. Несколько раз она заглядывала к Вале в комнату и громко выражала недоумение, почему дочь до сих пор не встала и не начала приводить себя в порядок. К десяти утра мать переделала сотню дел, собрала Ванечку и повела его в кино на детский сеанс, предупредив дочь, что дома они будут к обеду.

Лишь тогда Валя сползла с кровати и пошла умываться. В ванной комнате глянула на себя в зеркало — выглядела она ужасно, лицо отекло и лишилось всех красок, словно после долгой болезни. Ну да и ладно. Пусть видит Степа, как ей несладко без него пришлось.

И тут в дверь позвонили. Валя первым делом глянула на часы: стрелка даже не достигла половины одиннадцатого. Значит, не муж — Степан в любой ситуации бывал пунктуален. Сердце вдруг забилось тяжко и гулко: неужели Илья пришел проститься перед отъездом? Или — передумал уезжать?

В панике хлопнув себя ладонями по щекам, чтобы придать им хоть немного краски, Валя бросилась к двери. Открыла — на пороге стояла Галина. От неожиданности девушка отступила в глубь квартиры, пробормотала:

— Входи, Галь.

Та резко переступила порог. Лицо Галины не выражало ничего хорошего: губы сжались в щелку, глаза смотрели недобро, исподлобья.

— Что случилось? — перепугалась Валя.

— Ты что, решила окончательно меня доконать?! — налетела на нее бывшая подруга. — Я же тебе объясняла, что мой муж не потерпит никого из моего прошлого! И, пожалуйста: сначала является твой муженек, чтобы узнать, с кем ты шляешься, а потом вламывается Илья, чтобы спросить твой адрес. Счастье, что в обоих случаях Петр Андреевич был на процедурах. Иначе — мне конец!