Энн Макалистер: Дикая кошка

— Не нужно, я обо всем позабочусь.

Слава богу.

— Тебе не придется сидеть с ним все это время, Кэт уже едет.

Кэт? Кэт едет сюда?

А он-то думал, что хуже уже не может быть. Янис уже открыл было рот, чтобы возразить, но двери лифта стали закрываться.

— Она будет рада с тобой встретиться, — напоследок пообещала Мэгги.

Рада встретиться? Это вряд ли.

Кэтриона Маклин была самой сексуальной женщиной, которую ему только доводилось встречать в жизни. В отличие от безответственной Мисти Кэтриона была родной внучкой Мэгги и отличалась рассудительностью.

А еще люто его ненавидела.

Нужно было лететь на самолете. Так даже со всеми регистрациями и ожиданиями получилось бы намного быстрее. Вот только общественный транспорт в южной Калифорнии работает неважно, так что без машины Кэт там пришлось бы весьма туго. Да и потом, бабушкина операция назначена только на завтрашнее утро, у нее еще куча времени.

К тому же речь не идет о жизни и смерти.

Пока.

Это противное словечко всплыло в мозгу раньше, чем она успела его отбросить.

«Нельзя так думать, — повторила себе Кэт, пытаясь сосредоточиться на дороге. — Бабушка не собирается умирать. Она всего лишь упала и сломала бедро. Каждый день кто-нибудь падает и что-нибудь себе ломает. Вот только далеко не всем этим людям по восемьдесят пять лет».

Ну вот опять.

— Бабушка молодая восьмидесятипятилетняя женщина, — вслух произнесла Кэт, пытаясь убедить себя, что это правда.

Ведь потери бабушки она просто не перенесет.

Обычно Кэт о таких вещах не задумывалась. Вот только раньше бабушка всегда была одинаковой, такой же, как и тогда, когда Кэт поселилась у нее двадцать один год назад. Маргарет Невелл прямо-таки излучала силу и жизнерадостность. Да и что ей еще оставалось, когда она взяла себе осиротевшую девочку семи лет?

Да она и сейчас сильная, просто сломала бедро.

— С ней все будет хорошо, — сама себе сказала Кэт.

Голос звучал вполне уверенно, вот только в глубине души у Кэт все равно оставались сомнения. Время никого не щадит, и рано или поздно случится худшее, совершенно независимо от ее желаний и готовности его принять.

Как же не хочется обо всем этом думать!

А потом ее отвлек какой-то посторонний звук в моторе. Обычно Кэт редко пользовалась своим пятнадцатилетним «шевроле», предпочитая передвигаться по Сан-Франциско на автобусе или машине своего жениха, Адама.

Разумеется, она собиралась поставить новые покрышки перед тем, как приехать к бабушке на Пасху, вот только до Пасхи еще оставалось больше месяца, и она конечно же ничего не успела сделать. Да к тому же Кэт еще надеялась, что Адам поедет вместе с ней, и она сможет не думать о покрышках еще какое-то время.

Но Кэт прекрасно понимала, что ей нужно было их поменять еще на прошлой неделе. Когда живешь лишь условно близко с восьмидесятипятилетним человеком, всегда нужно быть наготове. Вот только эта готовность как бы сама собой подразумевает смерть, и думать ей об этом сейчас совершенно не хочется.

Черт! Кэт со всей силы ударила руками по рулю.

— Только не умирай, — попросила она бабушку, хотя сейчас ее могли слышать лишь две мирно спящие в корзинке кошки, Хакстебл и Базкомбе.

— Все будет хорошо, — продолжила Кэт, стараясь придать своему голосу побольше убедительности, но кошки опять не обратили на нее внимания, впрочем, их вообще мало что волновало, кроме кошачьего корма.

— Все это ерунда, ничего серьезного, — не сдавалась Кэт, хотя таким голосом ей вряд ли бы удалось кого-нибудь убедить, а уж тем более Мэгги Невелл.

И всю оставшуюся дорогу Кэт упорно твердила одни и те же слова, пытаясь убедить себя, что если скажет их достаточно убедительно, то они станут правдой.

— Если хочешь, чтобы что-нибудь случилось, — давным-давно говорила бабушка, — то нужно просто сказать это достаточно убедительно.

И Кэт на практике убедилась, что это действует. Она хорошо помнила те месяцы, когда после убийства родителей переехала к бабушке и Уолтеру. Тогда ее переполняли злоба, отчаяние и ненависть.

Бабушка ей, конечно, сочувствовала, но все время уговаривала искать что-нибудь хорошее.

— Что хорошее? — спросила тогда Кэт.

— То, что у тебя есть бабушка и дедушка, которые любят тебя больше всего на свете, — очень убедительно пояснила бабушка.

Вот только у Кэт остались некоторые сомнения. В ее глазах любовь родителей, которых она потеряла, стоила намного больше. Но при этом она знала, что бабушка потеряла единственную дочку и зятя, да в придачу еще повесила себе на шею несговорчивого ребенка, как раз тогда, когда они с Уолтером собирались уйти на пенсию и заняться любимыми делами.