Виктория Токарева - Маша и Феликс

Но вот детей не получалось. Не получалось — и все.

Что-то замкнуло после первого аборта.

Феликс стал задумываться о своём сиротстве. И принял решение: он разделит судьбу Маши. Если она не родит, они будут бездетной парой. Жить друг для друга.

Других детей, рождённых не от Маши, он не хотел.

Кончилось тем, что Феликс и Маша завели собаку и назвали её Дуня. Людей делили на две категории: тех, кто любит собак, и тех, кто к ним равнодушен.

Жизнь катилась по накатанной дороге.

Валя Нестерова вышла замуж за алкоголика и переехала в Москву. В период, свободный от запоев, алкоголик писал дивную музыку. Он был композитор. Так что Валя вышла замуж за музыку и за Москву.

Маша ходила на работу, преподавала музыкальную грамоту, содержала семью. Приносила из магазина сумки с продуктами, готовила еду мужу и собаке. Была занята с утра до вечера. Уставала.

Феликс страдал от отсутствия детей и работы. На страдания уходил весь день.

У меня ничего не менялось. Я писала и печаталась.

И чего-то ждала. В толстом журнале вышла моя повесть.

Журнал попал в руки Феликса. Он прочитал и тут же решил — это именно тот материал, который ему нужен.

Феликс сосредоточился для борьбы и пробил мою повесть. Тогда было в ходу именно это слово: пробил. Как кулак пробивает стену: усилие, риск, синяки, возможны даже переломы. Но иначе не получалось. Такое было время.

Феликс пробил мою повесть, и я прилетела в Одессу для заключения договора на сценарий.

Феликс встретил меня, отвёз в гостиницу. Оглядел номер и тут же сообразил: хорошо бы с автором прокрутить блиц-роман. Это может пойти на пользу делу. Зная привычки Феликса, я объяснила, что никакой пользы от блиц-романа быть не может. Только вред. К тому же я приехала за делом, а не за его прыгучестью.

Я не люблю никакого хлама ни в доме, ни в душе, ни в отношениях, ни в своих страницах. Я вычёркиваю лишние слова, выкидываю лишние вещи. И тем более не вступаю в лишние отношения.

Феликс перестал приставать. Сел в угол. Почему-то расстроился. Меланхолия шла ему больше, чем напор.

Синеглазый и темноволосый, он походил на Алена Делона.

— Знаешь, чем отличаются умные от дураков? — спросила я.

— Чем? — Феликс поднял голову.

— Умные умеют отличать главное от второстепенного. А дураки нет. Для дураков все главное. Или все второстепенное.

Феликс стал соображать: какое это имеет к нему отношение.

— Главное — снять хороший фильм, — объяснила я.

— А любовь, ты считаешь, — не главное? — с презрением спросил он, — Все вы, писатели, одинаковые. От вас чернилами пахнет.

На том и порешили: отодвинуть любовь ради дела…

Но если быть точной: никакой любви не было. Иначе её так просто не отодвинешь.

Я относилась к Феликсу снисходительно и никогда не забывала, что он «жопа», — по определению Вали Нестеровой. Сам Феликс тоже имел низкую самооценку. Он говорил о себе: «Я — одесская фарца». Он иногда скупал у моряков партию женских колготок, потом продавал втридорога. Тогда это называлось «фарца» и спекуляция. Сейчас — бизнес. Тогда за это сажали, сейчас — вое государство на разных уровнях скупает и продаёт.

Забегая вперёд, хочу сказать, что я недооценивала Феликса. И он сам себя тоже недооценивал. Он снял очень хороший дебют по моей повести. И это стало началом его восхождения.

А тогда… Стояло лето. Феликс пригласил меня домой на ужин. К моему приходу Маша надела сарафанчик на лямочках. Накрыла стол. Я запомнила краски: зеленое, фиолетовое, красное. Перцы, помидоры, баклажаны. Золотистая корочка поросёнка. Все это было так красиво, что жалко разрушать.

Маша в сарафанчике — милая, большеглазая, трогательная, как телёнок. Красота всегда несёт в себе агрессию. А Маша — на другом конце агрессии: сама скромность, покорность и чистота. И Феликс возле неё становился совсем другим. И было невозможно себе представить, что он может шуровать за её спиной. Что ТОТ — гаремный, и этот — моногамный, — один и тот же человек.

В тот вечер были приглашены гости. Феликс и Маша угощали меня не только едой, но и своими друзьями. Я их не запомнила. Только помню, что мы танцевали, топоча, как стадо, и смеялись без видимых причин. Было весело от вина, от молодости и от того, что все впереди.

Здоровые организмы, как хорошие моторы, несли нас вперёд без поломок.

К ночи гости разошлись. Маша послала Феликса прогулять собаку. Мы вышли втроём: Феликс, я и собака.

— Она тебя так любит, — сказала я со светлой завистью.