Долли Нейл: Свет в твоём окне

Отель, в котором собиралась остановиться Джойс, был старым и солидным. Здание было кирпичным, и вдоль верхнего этажа тянулся большой балкон с массивными перилами, на который выходили двери наиболее дорогих номеров.

Хозяин отеля, Виктор Троттер, стоял у входа, внимательно рассматривая рыжеволосую девушку, вышедшую из красного «морриса». Затем он приблизился к ней, чтобы со свойственной ему галантностью предложить вытащить из багажника и перенести в холл чемодан.

— Если позволите, мисс…

Джойс посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Ее улыбка просто ослепила Виктора Троттера, и он замер, забыв закрыть рот. О господи, что за губы и что за зубки были у этой девушки!

Не переставая улыбаться, Джойс представилась:

— Моя фамилия Пауэр, Джойс Пауэр.

Она замолчала, глядя с выжидающей улыбкой на стоявшего перед ней мужчину. Ее голова была слегка склонена к плечу, из-за чего она еще больше напоминала красивую экзотическую птичку.

Хлопнув себя по бедрам обеими руками, Виктор Троттер удивленно воскликнул:

— Ну конечно же! Я же сразу подумал, что ваше лицо мне почему-то знакомо. Вот только никак не мог припомнить, откуда я могу вас знать. Ну-ну, мисс Пауэр, идите за мной… Должен заметить, что отель почти заполнен. И все же я смогу предложить вам самый лучший из наших номеров. Да о чем говорить! Мистер Пауэр считался нашим лучшим клиентом. Он был постоянным гостем нашего бара и моим большим другом. Я очень рад, что вы вернулись, мисс Пауэр. Мне очень приятно вновь видеть вас здесь…

Владелец гостиницы, этот гигант с руками как молоты и головой огромных размеров, подхватил как пушинку чемодан Джойс и поспешил к лестнице.

В холле отеля было пустынно — ни одного человека. В дальней его части располагался бар, который в этот час также не баловал глаз особенным оживлением.

Джойс с любопытством смотрела по сторонам. В ее сохранившихся с детских лет воспоминаниях все это выглядело гораздо значительнее и более монументально.

— Знаете, мисс Пауэр, у нас в этом году необычайный наплыв клиентов, — проговорил Виктор Троттер на ходу, склоняясь к своей спутнице. — Все ходят вокруг этого замка…

Они подошли к лестнице, по которой им надлежало подняться вверх. Внезапно владелец гостиницы остановился у ее основания. Его широкое веснушчатое лицо выражало теперь озабоченность.

— Послушайте-ка, мисс… А вы, случайно, приехали сюда не из-за этого открытия? Нет, правда? — поинтересовался он.

— О каком открытии вы говорите?

Переспрашивая, Джойс постаралась выразить голосом как можно больше искреннего удивления. При этом ее зеленые глаза смотрели на грузного Виктора с выражением ангельской невинности.

Владелец гостиницы только пожал плечами и стал быстро подниматься по лестнице.

— Ну хорошо, мисс Пауэр, буду с вами откровенен. Моя супруга очень довольна тем, как теперь идут наши дела. Еще никогда у нас не было таких доходов, ведь раньше в наши края люди со стороны особенно не стремились. Но, признаюсь, меня мучают недобрые предчувствия. Боюсь, как бы Мелвин не затравил собаками какого-нибудь журналиста.

Джойс встрепенулась и живо поинтересовалась:

— А почему, собственно, именно журналиста? — потребовала она объяснений.

— Все очень просто. Остальные, будь то фабриканты, банкиры или люди, занимающиеся торговым бизнесом, принимают как данность правила игры и спокойно удаляются, когда сэр Мелвин отказывается принять их. Многим из них, кроме того, даже удается оказаться за забором и при этом не рисковать своим здоровьем. Но вот для журналистов ворота в окружающей замок стене никогда не открываются. Поэтому беднягам приходится идти бог знает на что… Чего они только ни выдумывают, чтобы проникнуть в замок! Но почти всегда их попытки заканчиваются весьма печально. Сэра Брюса их упрямство и назойливость уже довели до белого каления. Он грозится собственноручно пристрелить любого непрошеного гостя из числа пишущей братии, попавшегося ему на территории замка.

— И чем же все это вызвано? — спросила Джойс.

— Меня зовут Виктором Троттером, мисс Пауэр. Вы можете называть меня просто Виктором, как называл меня и ваш покойный батюшка. Да, как жаль… Ведь он всегда казался таким здоровяком. Прямо скала, а не человек. И вот, на тебе! Среди ночи — раз! — и нет его больше, скончался совершенно неожиданно для всех, кто его знал. Супруга-то его, кстати, всегда была такая хрупкая, болезненная… О-о, простите, мисс! Прошу прощения! Надеюсь, что здоровье вашей матушки в порядке?