Жанетт Кенни - Обнаженные души

— Корбин, расслабься, — велел фотограф. — Ты должен изображать счастливого отца. Обними Лейлу, положи руки ей на живот.

Высокий стройный мужчина, которого Рафаэль раньше не заметил, встал рядом с Лейлой, но его поза выглядела напряженной, неестественной.

— Не годится.

Лейла, прижмись к нему.

Она кивнула, хотя особой радости ее лицо тоже не выражало.

— Отлично. Теперь расслабьтесь. — Фотограф быстро щелкал затвором. — Склоните головы. Ближе.

Еще ближе.

Губы молодого человека почти касались шеи Лейлы. Рафаэль наблюдал, затаив дыхание. Бессмысленная ревность отравляла его куда эффективнее любого смертельного яда.

— Пожалуй, все, — заключил фотограф.

Партнер Лейлы с облегчением опустил руки и шагнул в сторону. Ругая себя за то, что подвергся такой пытке, Рафаэль сделал глубокий вдох. Он не мог совладать с эмоциями, хотя знал, что Лейле приходится позировать с мужчинами, причем часто — почти обнаженной. На этот раз несколько минут съемки показались вечностью. Видеть, как незнакомец прикасается к его жене и детям, которых она носила, было выше его сил. Он повернулся, чтобы уйти, понимая, что выглядит полным дураком.

— У Корбина снова фальшивое выражение лица и неестественная поза, — сообщила продюсер недовольным голосом, полоснувшим Рафаэля по натянутым нервам. — Прости, Лейла, но придется повторить съемку.

Рафаэль успел заметить, как Лейла устало опустила плечи и обреченно вздохнула.

— Если бы она расслабилась, я не был бы так напряжен, — оправдывался Корбин.

Кажется, он хочет переложить вину на Лейлу.

— Пробуем еще. Постарайся на этот раз, — сказал фотограф. — Наш рейс через два часа.

Заметив выражение злобы на лице Корбина, Рафаэль решительно вернулся к съемочной площадке. Его терпению пришел конец. Бормоча ругательства на английском и португальском, он выскочил под софиты.

— Куда? Что вы делаете? — завопила продюсер.

— То, что должен был сделать раньше. — Рафаэль смерил Кобрина угрожающим взглядом. Тот попятился.

Лейла положила руку на плечо мужа:

— Успокойся.

— Я совершенно спокоен, — прорычал Рафаэль. — Им нужна твоя фотография с любящим мужем, обнимающим малышей? Вот как это выглядит!

Не обращая внимания на отвисшие челюсти продюсера и фотографа, он сделал то, о чем давно мечтал — обнял свою прекрасную жену и нежно прижал ладони к ее округлому животу. Рафаэль был готов отказаться от своих владений, компании, миллиардов, и все равно считал бы себя богачом, если бы у него осталась только Лейла и ее любовь. В горле стоял комок, глаза щипало.

— Моя любовь, — прошептал он, теснее привлекая Лейлу к себе, пока плотные ягодицы не уперлись в его пах.

Легкий цветочный аромат духов кружил голову. Рафаэль испытывал райское блаженство. Наклонившись, он коснулся губами шелковистой шеи и не сдержал низкого эротического стона. В ответ она протяжно вздохнула. Скованность исчезла, они расслабились в объятиях друг друга.

— Вот так, — бормотал фотограф. — То, что надо!

Продолжайте!

Рафаэль и не думал останавливаться. Он не притворялся — чувства были искренними. Пять долгих дней он мечтал обнять жену и, не спеша, насладиться близостью. Рафаэль щекотал губами нежную мочку уха, целовал стройную шею, опускаясь ниже к изгибу плеча. Ее изменившаяся фигура возбуждала его. Рафаэль хотел увидеть ее обнаженной, трогать, ласкать, пробовать на вкус.

Где-то вдалеке прозвучал голос фотографа:

— Закончили съемку.

Лейла повернулась к мужу. Его губы жадно накрыли ее рот. Она ответила с не меньшим пылом. Задохнувшись, они, наконец, прервали поцелуй, но не разомкнули объятий. Тишину комнаты нарушало только взволнованное дыхание и торопливый стук его сердца. Рафаэль огляделся — они остались одни. Посторонние ушли, как он надеялся, навсегда.

— Какое счастье, что все закончилось, — сказал он после паузы.

Лейла напряглась в его руках. Кажется, ей не очень понравилось его замечание.

— Да, — горячо согласилась она. — Не ожидала от тебя. Я почти испугалась, когда ты выскочил на площадку и спугнул моего партнера.

Конечно, он действовал слишком импульсивно, но добился чего хотел — обнял жену и выставил из дома съемочную группу. У Лейлы было другое мнение. Она резко вырвалась.

— Дорогая, поверь, я только хотел защитить тебя и детей.

Она покачала головой, глаза наполнились слезами.

— Ты не понимаешь, — задыхаясь, сказала она. — Я не могу жить как птица в клетке, терпеливо дожидаясь, когда ты соблаговолишь выпустить меня ненадолго или уделишь внимание, оторвавшись от своей работы.