Лисса Мэнли: От чувства к чувству

Тай покорно попятился к стулу.

— Вы правы, — сказал он, — сдаюсь на вашу милость.

Кивнув в знак благодарности, Дженни снова приблизилась к Таю и склонилась над его рассеченной бровью.

— Как вы доехали? — спросил он, чтобы отвлечься от ноющей боли и волнующей близости Дженни.

— Прекрасно, — отозвалась Дженни и отошла к столику, где разложила медикаменты. — Ава спала почти все время. — Снова повернувшись к Таю, она сказала: — Вам очень повезло, господин Маккэл, накладывать швы не нужно. Так что сейчас я продезинфицирую рану и наложу повязку.

Тай покорно кивнул. Он хотел сказать, чтобы она называла его по имени, но осекся, решив, что чем больше будет расстояние между ними, тем лучше.

— Вы появились очень вовремя, — попытался улыбнуться Тай, — отец просто налепил бы мне на лоб пластырь, и на том мое лечение закончилось бы.

Дженни рассмеялась, отчего по телу Тая пробежала приятная дрожь.

— Если бы я не была медиком, то сделала бы то же самое, непременно приправив это действо истеричным визгом.

Дженни еще несколько минут обрабатывала рану, а Тай попытался наклонить голову вперед, чтобы женщине было удобнее работать. Он не мог не признать, что ее мягкие, нежные прикосновения успокаивали его. И сама Дженни была спокойна. Она, нисколько не волнуясь, делала свое дело, и Тай невольно подумал, что Андреа на ее месте, наверное, упала бы в обморок. Надожив повязку и приклеив пластырь, Дженни отошла в сторону. Теперь Тай мог вздохнуть спокойно. Угроза миновала, Дженни была на достаточном расстоянии и не тревожила его своей близостью. Он встал, тряхнул головой, чувствуя, как пульсирует рана, но вдруг ощутил внезапное головокружение. Таю пришлось снова сесть на стул. Он почувствовал себя идиотом, потому что он сам усугубил ситуацию, но еще большим идиотом Тай чувствовал себя оттого, что ему не удавалось справиться с влечением, которое он испытывал к Дженни.

Напоив Аву и Морган молоком, Дженни с улыбкой следила за тем, как они играли около нее, то и дело заливаясь радостным смехом. Внешне девочки сильно различались: Ава была кудрявенькой и белокурой, а у Морган были прямые, темные волосы. Они быстро подружились и теперь не отходили друг от друга ни на шаг. Дженни глядела на них, и спокойствие обволакивало ее, ей казалось, что жизнь наконец-то налаживается. Впервые после смерти Джека Дженни улыбалась искренне и от всей души. Все-таки она сделала правильный выбор, решив приехать на это ранчо. Ава выглядела счастливой, а жизнь на ранчо для детей была действительно безопасной. Да и Дженни почувствовала себя защищенной. Теперь можно было вздохнуть с облегчением. Оглядываясь назад, она улыбалась своим сомнениям по поводу правильности приезда на ранчо. И зря Дженни волновалась, что Тай Маккэл заметит ее неуместные чувства. Вопрос разрешился сам собой. Тай уходил из дома рано утром и возвращался поздно ночью. За прошедшие три дня Дженни его практически не видела. Так что все устроилось как нельзя лучше. И хотя она никогда не позволила бы себе сблизиться с каким-нибудь мужчиной, чтобы не испытать новой боли, все-таки перестраховаться не мешало. И теперь Дженни чувствовала облегчение оттого, что не будет видеть Тая часто.

Дженни мыла посуду на кухне, когда вошел Сэм и, заглянув в холодильник, сказал:

— Я починил вездеход, так что поеду осматривать ранчо, а на обратной дороге захвачу с собой Тая, на обед.

Дженни почему-то впала в панику. Это было глупо — волноваться из-за того, что ей придется обедать в обществе Тая. Но она ничего не могла с собой поделать. Спустя несколько секунд она выдавила:

— Что ж… Это замечательно…

Дженни собрала девочек на прогулку. Она надеялась, что за то время, пока Сэм ездит, она успокоится. Через час Сэм выглянул во двор и позвал всех обедать. Взяв девочек за руки, Дженни медленно пошла с ними к дому. Потом она вымыла детям руки, проверила уровень сахара в крови Морган и вколола ей инсулин. Только после этого она усадила девочек на их стулья. Тай вошел в кухню и остановился на пороге. Он выглядел потрясающе, несмотря на то что давно не брился. Его светлые, выгоревшие на солнце волосы были взъерошены, но в этом было свое очарование. И пластырь, заклеивающий рану на лбу, не портил общее впечатление. Рукава рубашки были закатаны, обнажая его сильные, загорелые руки.

Он приветливо улыбнулся Дженни и бросил отцу:

— Бутербродов будет явно недостаточно, хотелось бы что-нибудь посущественнее.