При первой же возможности Мэнди выскользнула на кухню, надела зеленый фартук и включила кофеварку. Это был первый серьезный прием в ее жизни, за который она полностью отвечала, и она очень переживала. Раньше ей приходилось устраивать вечеринки, но только для своих: узкого круга близких приятелей и знакомых Эйлин по рекламному агентству — развеселой компании, где никто и внимания бы не обратил, если бы жареные пирожки оказались чуть пережаренными или пирожные недостаточно хрустящими.
В дверях возникла высокая фигура, и глубокий голос произнес:
— А это что такое? Золушка после бала?
Мэнди слегка улыбнулась ему через плечо и от всей души пожелала, чтобы Саймон Деррингтон оставил ее сейчас в покое. Из-за того, что он стоял и наблюдал за ней, она нервничала еще больше. Однако он продолжал стоять, облокотившись о притолоку и почти касаясь головой верхней перекладины. Девушка скорее чувствовала, чем видела, что он не сводит с нее серых бесстрастных глаз.
Наконец, не в силах больше этого вынести, она сунула ему в руки поднос:
— Раз уж вы собрались здесь стоять, то подержите вот это. А то мне некуда его поставить.
Саймон спокойно держал поднос, пока она расставляла на нем чашки, и ей вдруг очень захотелось узнать, о чем он думает сейчас, молча стоя и разглядывая ее.
От волнения Мэнди принялась болтать без умолку — что для нее было очень нехарактерно.
— Я мало знаю ту часть Англии, где вы с Диком живете, — наобум говорила она, снова занявшись кофеваркой. — Во время войны нас эвакуировали в деревню, впрочем, может, это была и не деревня, потому что я помню только грязь на дорогах и длинные-длинные деревянные изгороди. Я была так рада, когда нас вернули обратно в приют, в Лондон. Я сирота, воспитывалась в приюте, — добавила Мэнди, не то чтобы с вызовом, но она считала, что новые знакомые должны знать об этом с самого начала. Ей было забавно, что многие от этого сообщения несколько смущались, застигнутые врасплох.
Но сэра Саймона Деррингтона, видимо, трудно было чем-нибудь смутить, отметила она про себя.
— Да, — сказал он, — я знаю.
Мэнди пришло в голову, что ему, может быть, известно о ней еще что-нибудь, и от этой мысли ей стало немного не по себе.
— Не могли бы вы отнести поднос в гостиную, — попросила она, водружая на поднос кофейник. — Поставьте его с краю стола.
— Конечно, мэм. — Легкая усмешка мелькнула в уголках холодных глаз, он повернулся и вышел. Мэнди смотрела, как он идет по коридору, и впервые заметила, что Саймон заметно прихрамывает. Некоторое время она стояла, думая о нем, потом пошла в гостиную, где царила веселая суматоха.
Время летело незаметно. Все болтали, смеялись, произносили вдохновенные тосты и речи в честь молодоженов… все было просто, по-дружески, как и хотела Эйлин. Эйлин отрезала кусок свадебного торта и настаивала, чтобы Мэнди отпробовала плоды своих трудов. Затем, как шаферу, на долю Саймона Деррингтона выпала задача вслух читать поздравительные телеграммы. Только он закончил читать последнюю, седьмую, как раздался звонок в дверь и дядя Джеймс пошел открывать.
— Еще одна телеграмма. — Он протянул ее Саймону. — Вернее даже, «молния».
— Но у меня нет богатых родственников за границей, — наморщила лоб Эйлин. — Наверное, ты утаил какого-нибудь богатого дядюшку, — смеясь, сказала она мужу.
Саймон Деррингтон быстро вскрыл конверт, пробежал глазами по строчкам и нахмурился. Затем он снова посмотрел на адрес на конверте и сказал:
— Простите, мне не следовало его вскрывать. Это вам, мисс Фенн.
Мэнди уставилась на конверт, который он держал в руке. Ей показалось, что кровь постепенно уходит из ее жил, уходит… пока наконец все ее тело не стало пустым и холодным. «Робин, — пронеслось у нее в голове, — с ним что-то случилось!»
В комнате воцарилась полная тишина, словно все гости почувствовали, что стряслась беда.
Мэнди взяла в руки «молнию».
— Спасибо, — с усилием выговорила она онемевшими губами. — Прошу… прошу меня извинить. — Она развернулась и, спотыкаясь, побрела в спальню.
Эйлин пошла за ней и закрыла за собой дверь.
— Прочти сама, Эйлин. Прошу тебя. Я не могу.
Мэнди опустилась на кровать. Она вся дрожала.
Тут Эйлин начала хохотать:
— Мэнди, Мэнди, солнышко, Робин возвращается домой. Чего ты так испугалась? Он сегодня приезжает, во второй половине дня. — И она вслух прочла: — «Приезжаю пятницу вокзал Виктория около пяти. Робин». — Она внимательно всмотрелась в листок и добавила: — Телеграмма отправлена сегодня утром из Рима. Значит, он должен прилететь на самолете, но при чем тут тогда вокзал Виктория? Ну ладно… Мэнди, Мэнди, перестань плакать. Ну, чего ты боишься?
Читать дальше