Екатерина Флат: Рассыпала снег ночь

В своих мечтах я уже подписывала очень выгодный договор с японской делегацией, когда дверь снова открылась. Не поднимая глаз от компьютера, я заученно отрапортовала:

— Максима Эдуардовича нет и сегодня уже не будет.

— А где он? — поинтересовался посетитель.

— Уехал в филиал, — я все-таки высунулась из-за монитора.

Вошедшему мужчине было около двадцати семи лет. Будь тут Ирка, она бы непременно выдала: «Стильненько!» Стального цвета костюм под коротким черным пальто, начищенные ботинки. Интересно, как он умудрился их не запачкать? От разглядывания обуви меня отвлек очередной вопрос:

— А зачем он уехал в филиал?

Блин, ну надо же, какой настырный! Я впервые встретилась с неизвестным глазами, и мне почему-то стало жутко. Я не знаю, что именно меня в нем напугало. На маньяка он был не похож. Темно-русые волосы, правильные черты лица, разбавленные слегка ироничной улыбкой, — в общем-то, ничего особо примечательного.

— По делам, — спохватившись, ответила я.

Посетитель положил папку с какими-то документами, которую до этого держал в руках, ко мне на стол и, расстегивая пальто, невзначай поинтересовался:

— А вы новенькая? Вроде бы раньше другая секретарша была.

— А ее уволили, — я складывала в стопочки распечатанную макулатуру.

— Уволили? — он слегка удивленно поднял брови. — А за что?

— За некомпетентность, — я пожала плечами.

— И правильно, — незнакомец хмыкнул, — давно пора, — он подошел к окну и, сдвинув жалюзи, открыл его. Мгновенно промозглый октябрьский ветер швырнул в комнату порцию снежной крупы. Опять снег. Видимо, решил повторить свой ночной подвиг.

Посетитель между тем, продолжая хозяйничать, достал из кармана пачку сигарет и явно дорогую зажигалку.

— Здесь вообще-то нельзя курить, — я нахмурилась.

— Я думаю, Максим Эдуардович меня простит, — он одарил меня очередной насмешливой улыбкой, отвернулся к открытому окну.

К порывам наглого сквозняка примешался сигаретный дым. Странно, но он не пах той гадостью, которой обычно «благоухали» Ирка с Пашкой. Это походило на запах спелых вишен и нагретой летним солнцем древесной коры.

— Давно вы тут работаете? — незнакомец обернулся ко мне.

— Не очень, — я старательно выдерживала его взгляд, хотя почему-то панически захотелось спрятаться под стол.

— И как? Нравится? А то говорят, Толмачев — лютый тип.

— Ну, не без этого, — мысленно проклиная своих друзей, которые все никак не могли накуриться, я распихивала распечатанные доклады по мультифорам.

Видимо, мои гневные мысли все же были услышаны, потому что в коридоре послышался знакомый Пашкин гогот. И буквально через полминуты вся укуренная компания ввалилась в приемную.

— Лерка, ну чего, ты закончила? — с порога поинтересовалась Ира.

— Ага, — рассеянно ответила я, наблюдая, как вытянулось лицо Ленусика и как от чего-то побледнел Никита.

— М-максим Эдуардович, — запнувшись, выдала блондинка, — я могу все объяснить.

Растерявшись лишь на мгновение, я поспешно ретировалась из-за стола и юркнула за Пашку. Впрочем, нашу «макулатуру» я прихватить с собой не забыла.

— Ну попробуй, — неизвестный посетитель, резко обретший свое имя, выкинул окурок в окно.

Никита выразительно глянул на Пашку, и наша студенческая троица бочком попятилась к двери.

— Мы пойдем, — выдав напоследок вежливую улыбку, Берсенев-младший первым юркнул в спасительный коридор.

— Максим Эдуардович, приятно было познакомиться, — Ирку, похоже, эта ситуация вообще не напрягала. И о собственной выгоде она не забывала никогда.

Я буквально выпихнула ее из приемной. И только тут сообразила, что флешка так и осталась в секретарском системнике. Робко обернулась. Пересечь обратно комнату под взглядом явно жаждущего крови начальника было смерти подобно. Видимо, все мои метания красноречиво отразились на моем лице. Стоящий у окна, скрестив на груди руки, Максим Эдуардович не без иронии поинтересовался:

— Что-то забыла?

Безумно хотелось мотнуть головой и удрать поскорее отсюда, но жадность взяла верх. Провожаемая убийственным взглядом Ленусика, в акустическом сопровождении нервного сопения Никиты я бодренько так вернулась за стол, выдернула несчастный гаджет и ретировалась из приемной, так ни разу не оглянувшись.

Друзья ждали меня на улице.

— Правильно говорят, доброта наказуема, — Пашка уже успел у кого-то стрельнуть сигарету и теперь благоухал, как пепельница. — Чую, хана брательнику и тем более Ленке.