Розали Эш - Свадьба колдуньи

Верити, сбавив шаг, медленно пересекла мраморный холл, утопающий в буйной зелени, и без особого энтузиазма подала Марии руку. Они вежливо поздоровались.

— Ключи от виллы «Лагуна»? — поинтересовалась Мария.

Люк кивнул.

— У меня есть подозрение, что мисс Лейси хочет, чтобы ее не беспокоили по крайней мере до полудня завтрашнего дня, — добавил он.

— Ничего подобного, я встану с петухами! — решительно возразила Верити и, улыбнувшись Марии, проследовала за Люком во внутренний дворик. Они миновали фонтан, бассейн, бар и вышли к ресторану. Верити была настолько возбуждена, что лишь мельком отметила царившую здесь спокойную, без вызова роскошь: официанты во всем белом ловко скользили между освещенными свечами столиками, за которыми сидели элегантно одетые гости.

Завидев Люка, официанты приветствовали его легким поклоном:

— Buenas noches [3] Добрый вечер (исп.). ,сеньор Гарсия.

Люк уверенно шагал меж благоухающих кустов и пальм, и, как ни старалась, Верити поравнялась с ним, только когда он остановился у белого, увитого бугенвиллеями домика возле освещенного луной пляжа.

Пока он вставлял ключ в замок и открывал деревянную дверь, она разглядывала его скрытое тенью лицо, постепенно проникаясь окружающей ее умиротворенностью — волны тихо набегали на белый песок, а легкий ветерок мягко шевелил листья пальм.

— Люк, мне это все вовсе не нравится! — начала она возмущенно.

Он щелкнул выключателем, и лампочка осветила просторную комнату, спланированную на разных уровнях и обставленную светлой мебелью из пальмового дерева. Казалось, он едва сдерживает улыбку, что только подлило масла в огонь.

— Я понимаю, тебе это, видимо, доставляет удовольствие! — начала она запальчиво, и он, не сдержавшись, открыто рассмеялся. — Но мне все это кажется… унизительным.

— Унизительным?! — Люк поставил чемодан посреди комнаты, небрежной походкой подошел к задней двери и распахнул ее настежь. Лунный пляж и тихо вздыхающий океан, точно прекрасная картина, завершали интерьер. — О чем ты говоришь, Верити? Как это подарок к твоему дню рождения может быть для тебя «унизительным»?

С горящими глазами Верити подошла к нему, отвернувшись от завораживающего шепота волн.

— Люк, мы же едва знакомы! — отчеканила она, чувствуя свое полное бессилие. — А ты с самого дня смерти Эдварда строишь из себя доброго дядюшку! То используешь свои связи, чтобы помочь моему делу, а теперь вытащил меня сюда под предлогом некоей работы в сочетании с отпуском. И что же? Я вдруг узнаю, что буду бездельничать здесь целых две недели… Люк, черт побери, что тебя так веселит?

— Ты.

Он вышел на широкую, выложенную плиткой террасу и облокотился на деревянные перила. Он уже не смеялся, но губы все еще кривились в улыбке.

— Большинство моих знакомых женщин просто прыгали бы от радости, если бы им вдруг выпало такое!

Щеки у Верити зарделись.

— Зная женщин, с которыми ты имеешь обыкновение водить знакомство, я не нахожу в этом ничего удивительного! — выпалила она, но тут же прикусила губу: сверкающие глаза Люка сузились.

— Вот видишь, а говоришь, что мы едва знакомы, Верити, — задумчиво произнес он. — Откуда же тогда ты знаешь о моих женщинах?

— Тот круг, в котором ты вращаешься, не прочь порекламировать себя, разве не так?

Насмешливые глаза его вдруг потемнели. Но уже через секунду он смотрел на залив. Верити не могла оторвать взгляда от мощной линии его плеч и спины, от перекатывающихся под белой рубашкой атлетических мышц.

Она вдруг почувствовала угрызения совести. Люк не сделал ей ничего плохого, а только постоянно помогал вот уже целых двенадцать месяцев. Почему же она на него все время злится?

Но если она полна решимости забыть тот случай, то Люк, видимо, намерен вспомнить все до мелочей. Как иначе объяснить эту его сумасшедшую затею? Кто ему дал право так заботиться о ней? Ощущение было такое, будто он только что вскрыл ее недавно зажившую рану, чтобы посмотреть, как идет процесс заживления… Да он просто эгоист и садист! Она никогда в этом не сомневалась. А то, что между ними произошло во Флориде в марте прошлого года, только утверждало ее в этой мысли.

— Извини, Люк, — начала она натянуто, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. — Я вовсе не хочу показаться неблагодарной, но… я знаю, что тобой движет, и тебе вовсе не обязательно…

Он медленно обернулся и, повернувшись к перилам спиной, вновь на них облокотился, поигрывая мощными мускулами груди. В горле у нее пересохло, она с трудом оторвала взгляд от столь ярко выраженной мужественности и попыталась сконцентрироваться на его глазах, светившихся холодной усмешкой, но легче ей от этого не стало.