Нинель Языкова - Фрейд, нежные лапки

— А собаки? Они вас не покусали?

— Какие собаки? Ты же видишь, что на улице делается. Охрана сидит себе в своей коморке. Нос на двор не высовывает. Они очень спокойные. Уверены, что к ним никто не сунется в такую погоду.

— А Светлана со своим мужем? Ты их видел? И что они делают на этой даче? Играют в рулетку? — Столько вопросов, и на все Кира ждала ответ от Германа.

— Нет, я их не видел. Они, наверное, были на третьем этаже. Но туда, к сожалению, мы залезть не смогли.

— А чья это дача? — Спросила Малаша.

— Вот! Вопрос конечно интересный. И у меня есть на него не менее интересный ответ, — Герман поднял вверх палец. — Момент истины. Эта вся усадьба принадлежит свекрови Светланы. То есть — матери Сергея. Сергеевой Антонине Львовне. Председателю сельсовета села Лучистое.

— Под которую мы, кстати, копаем и не можем никак нарыть никаких доказательств. — Вставил своё слово Максим. — Это просто какое-то везение, что я поплыл с вами. Мы за этой ушлой дамочкой охотимся уже долгое время, а ухватиться за неё нам никак не удаётся. Вот мы её здесь и сейчас с поличным и накроем.

— Как это, сейчас? — Удивилась Кира. — И кто это будет накрывать? Вы с Германом, что ли?

— Нет. С Германом это не получится. Я вызову группу захвата.

— Омон? — Вытаращила глаза от удивления Малаша.

— Что-то в этом роде, — И Максим заговорил по мобильному телефону.

Что было потом, рассказать просто невозможно. Через пол часа к ним подъехала закрытая машина. Вроде микроавтобуса. Кто там находился, неизвестно. Никто оттуда не выходил и не высовывался. Как фантастическая Тень. Максим о чём-то поговорил с Тенью, сел быстро в свою машину и укатил вместе с тайными личностями по направлению к даче.

Сначала было тихо. Кире даже показалось на мгновение, что Максим обманул. Просто поехал в город, а их оставил один на один с проблемой. Но вдруг на даче началось какое-то движение. Сначала дикий лай собак. Потом появилось освещение. Откуда шел этот свет, неизвестно. Всё вдруг стало видно, как на ладони.

Закричали и забегали какие-то люди. Раздался треск, как барабанная дробь. От этого звука девчонки вздрогнули и ещё крепче прижались к своим мужчинам. Им, конечно, страшно не было. Они сидели в машине далеко от места происходящего, но всё равно. Было что-то в этом звуке не реальное. Какое-то наигранное. Как в спектакле. Такого в жизни не бывает. Хотя то, что они видели, как раз и была самая настоящая жизнь. Только чужая.

Крик людей перемежался с неистовым лаем собак. Типы в камуфляже с оружием в руках мотались от одного дома к другому. Кого-то толкали, заломив руки за спину, кто-то шел сам с поднятыми руками. А кто-то лежал прямо в этой снежной и дождливой грязи лицом вниз и мок, потому что дождь и снег не прекращались. Шум стоял такой, что, наверное, всё село проснулось и выбежало на двор посмотреть, что там творится на этой даче. Жалко, девчонки с ребятами были далеко. Не видели, как сельские жители таращились на боевик вживую.

И, как всё началось, так всё и закончилось. Тишина тяжёлым покрывалом нависла над заливом. Как по волшебству, по взмаху волшебной палочки, утих ветер. Прекратился снег с дождём. Небо распогодилось. Разошлись тучи. Выглянула луна. Засеребрила всё вокруг своим мягким серебром. Осветила залив, кусты, в которых скрывались наши герои. Вдохнула живое тепло в застывшую, от напряжения, природу. И только дача, как старинный и тяжелый замок, пугающе смотрела на воды Днепра своими пустыми и тёмными окнами.

— Фу, — выдохнула Кира, — что это было? Боевик?

— Это была работа нашей доблестной милиции. — Гордо ответил Герман.

— Никогда не буду заниматься тем, чем нельзя, — сказала Малашка. — То, что я здесь увидела собственными глазами, навсегда отбило у меня охоту на неправедные действия.

— Наверное, никому нельзя говорить, что мы стали свидетелями такого шокирующего мероприятия, — сказала Кира. — Я, во всяком случае, буду молчать, как партизан.

— А кто нас об этом спросит? — Малашка, наоборот, совсем не считала действия группы захвата такими уж шокирующими. — Мы сидели в кустах, нас никто не видел. Хотя по телевизору почти каждый день такое показывают. И люди не боятся. Даже сами лезут в экран, дают показания.

— Я тоже не боюсь, — сказала Кира. — Просто не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что всё это случилось не без моей помощи. Не хочу фигурировать, как настоящий участник боевых действий.

— А мне очень даже нравится, что я, словно спецназовец, принимал в этом участие. — Тони светился, как только что выплывшая луна на тёмное ночное небо.