Барбара Картленд: Поцелуй дьявола

— Пожалуйста… прошу тебя… пожалуйста…

— Нет!.

Забыв о гордости, она молитвенно сложила руки.

— Я не буду тебе надоедать… Я ни о чем тебя не попрошу, только позволь мне остаться.

— Это невозможно!

— Но почему? Я ни на что не буду претендовать, никто даже не узнает, что я твоя жена, если ты этого захочешь.

— Не в этом дело.

— Тогда позволь мне остаться в Хакаре.

— Нет!

Неожиданно с ошеломляющей дерзостью Скай воскликнула:

— Ты обнаружил какие-то… недостатки… у своей рабыни?

Он не ответил, и она продолжала:

— Может быть, ты нашел себе другую? Ту, которая будет… тешить тебя, пока не совершит глупость… предложив тебе свои «слащавые сантименты».

— Ничего подобного.

— Тогда почему… почему?

— Объяснения ни к чему не приведут. Ты уедешь завтра. И не будем больше обсуждать это.

— Я прошу тебя…

— Бесполезно что-либо говорить.

Скай увидела на его лице слишком хорошо знакомое ей выражение решимости и в отчаянии закрыла глаза. Она знала, что не сможет жить без него, не сможет жить одна.

Скай открыла глаза. Эль Дьябло подошел к камину у дальней стены. Девушка подумала, что он больше не желает ее видеть. Как лунатик, Скай, пошатываясь, подошла к стулу, на который он, входя, бросил кожаный ремень, и выхватила из кобуры револьвер. Эль Дьябло повернулся.

— Все еще хочешь убить меня? — усмехнувшись, спросил он.

— Не тебя… себя.

Должно быть, инстинкт велел ему промолчать. Эль Дьябло стремительно метнулся к ней и поднял ее руку вверх, прежде чем Скай успела нажать на курок. Пуля, слегка задев ее волосы, угодила в стену.

Какое-то мгновение они стояли, глядя друг на друга. Эль Дьябло был бледен, так же, как и она. Затем он взял из ее рук револьвер. Скай упала к его ногам, сотрясаясь в рыданиях, похожая на сломанный цветок. Она закрыла лицо руками и чувствовала себя несчастной и никому не нужной. Эль Дьябло смотрел на ее склоненную голову, и на его лице появилось совершенно новое выражение.

Раздался громкий стук в дверь.

— Сеньор, сеньор! С вами все в порядке?

Эль Дьябло вздрогнул, словно очнувшись ото сна. Он подошел к двери и слегка приоткрыл ее.

— Все в порядке.

— Но, сеньор, здесь стреляли.

— Это я выстрелил по ошибке.

— Извините, сеньор, мы очень обеспокоены, но если все нормально…

— Все нормально.

Эль Дьябло поспешно закрыл дверь. В комнате раздавались лишь женские рыдания, звук которых становился нестерпимым.

— Ради Бога, Скай, не надо плакать!

Она услышала его голос сквозь мрак своего отчаяния.

— Скай, тебе и вправду так плохо? — мягко спросил он.

— Ты думаешь… все, что случилось… забава?

— Нет, я так не думаю, — ответил он, — но ты не понимаешь, чего просишь, желая остаться здесь со мной.

— С… тобой! — шепотом повторила Скай. — Я не причиню неприятностей… только позволь мне остаться… Хотя бы на неделю…

— Ты думаешь, я хотел бы, чтобы ты осталась ненадолго? — спросил он, не владея собой. — Если ты останешься, то останешься навсегда. Ты понимаешь, что это означает? Ты, которая всегда хотела сбежать, избавиться от меня — если ты сейчас останешься, то никогда уже не будешь свободной.

Скай глубоко вздохнула. Румянец снова вернулся к ее щекам.

— Я больше не хочу… быть… свободной.

— Послушай, — сказал Эль Дьябло, — я женился на тебе ради удобства, но я выбрал тебя, потому что ты англичанка, красивая, элегантная и не похожая ни на одну из тех женщин, что я когда-нибудь любил! Я выбрал тебя невольно, желая ранить тебя, потому что сам был немного ранен тобой. Это не слишком-то привлекательная история, но тебе лучше знать всю правду.

Однажды некая женщина сыграла со мной так же, как я хотел сыграть с тобой. Она заставила меня полюбить себя, безумно, страстно, самозабвенно, — но она не была истинной женщиной, чтобы полностью отдаться мне или чтобы позволить нашей любви быть прекрасной и возвышенной. Я сначала предложил ей выйти за меня замуж, а потом, когда эта женщина вышла замуж за другого, предложил ей бежать со мной, но она забавлялась мной, как игрушкой.

Позже я понял, что она была к тому же лживым и трусливым созданием. Я увидел ее в истинном свете. Я возненавидел ее и все то пустое, порочное общество, представительницей которого она была. Поэтому я поклялся отомстить всем женщинам, и когда увидел тебя, то решил, что заставлю тебя страдать, потому что ты немного походила на нее и потому что ты — англичанка! Я решил, что заставлю тебя влюбиться в меня, чтобы иметь возможность упиваться твоим унижением, посмеяться над твоим отчаянием и поиздеваться над тобой, когда ты будешь молить меня о поцелуе. Но все получилось совсем не так, как я предполагал. Не ты влюбилась в меня, а я влюбился в тебя.