Ронда Гарднер - Потерянный рай

Клеменси кивнула. Когда он отпустил ее руку, она ощутила облегчение и чувство потери одновременно. Приноравливаясь к ее походке, незнакомец шел с ней по набережной к квартире брата. Молчание перестало быть непринужденным, наоборот, с каждым шагом оно становилось все более напряженным. Внезапно Клеменси остановилась напротив ярко освещенного трехэтажного дома. Из окон квартиры на первом этаже доносились звуки музыки.

— Ну, вот и все. — Едва она произнесла эти слова, как музыка смолкла, и возбужденные голоса начали считать. Десять, девять…

Восемь секунд до полуночи. Клеменси подняла взгляд на дом. Неужели Саймон стоит рядом с Лайзой? Заметил ли он отсутствие жены или не обратил на это внимания, поглощенный своим несчастьем?

— Один… — Когда хор голосов достиг крещендо, Клеменси обернулась и посмотрела на высокого мужчину, стоявшего радом. Смуглое лицо незнакомца напряглось так же, как ее собственное.

— Счастливого Нового года! — криво усмехнувшись, пробормотала она и ощутила, как к горлу подступает истерический смешок: слова разительно не соответствовали обстоятельствам.

— Счастливого Нового года, — ответил он, тоже усмехнулся, ощутив абсурдность ситуации, и обвел взглядом лицом Клеменси. — Берегите себя, ладно?

— Вы тоже, — срывающимся голосом сказала Клеменси. Сейчас этот человек повернется, уйдет, и она его больше никогда не увидит. Тяжесть в ее груди не имела никакого отношения к Саймону.

Не успев подумать, она встала на цыпочки и хотела поцеловать незнакомца в щеку. Тот одновременно наклонил голову, собираясь по-братски поцеловать ее в лоб, но Клеменси подняла голову и их губы встретились.

Прикосновение его твердых, горячих губ было совсем легким, но этого было достаточно, чтобы в животе Клеменси вспыхнуло и потекло по жилам жгучее пламя. Он шумно вздохнул и поднял изумленное смуглое лицо.

У Клеменси на секунду перехватило дыхание. Она смотрела на него широко открытыми, ошеломленными глазами и с трудом втягивала воздух в горящие легкие. А потом повернулась и убежала.

Клеменси судорожно вздрогнула, рывком поднялась на ноги, пересекла сад и остановилась у деревянного забора, отделявшего ее участок от поля.

Прошло больше пяти лет, а она все еще помнит тот безотчетный страх, который испытывала, когда убегала от Джошуа Харрингтона. Ее руки стиснули ограду, а затем бессильно опустились вдоль туловища. В тот вечер она была совершенно выбита из колеи и могла стать жертвой любого, кто проявил бы хоть толику понимания и сочувствия.

Она резко повернулась, пошла к дому и оступилась, потому что взгляд как магнитом притягивала красная черепичная крыша соседнего дома. О господи, и почему ее новым соседом стал именно этот человек? Она начала новую жизнь и абсолютно ею довольна…

Ох, перестань, Клеменси, с досадой подумала она. При чем тут новый сосед? Джошуа Харрингтон ясно дал понять, что не собирается вторгаться в твою образцово налаженную жизнь, а тем более менять ее.

Подавив зевок, Клеменси застегнула джинсы и натянула зеленый хлопчатобумажный свитер. Затем босиком прошлепала к окну спальни, открыла его настежь и полюбовалась безоблачным голубым небом. Похоже, предстоял еще один чудесный день.

Она снова зевнула, надела сандалии и спустилась на первый этаж. Подняв с коврика газету и почту, Клеменси двинулась по коридору и внезапно остановилась, когда послышался звон бьющегося стекла.

Неужели кошка с ближайшей фермы разбила молочную бутылку? Да нет, она не оставляла пустую посуду у двери черного хода. Клеменси осторожно шагнула вперед и застыла на месте. Кто-то лезет на кухню…

— Папа, пожалуйста, дай мне.

— Извини, старина. Отойди подальше. И ты, Томми, тоже. Пожалуйста.

Клеменси медленно перевела дух. С каких это пор взломщики таскают с собой в качестве свидетелей четырехлетних сыновей? Она на цыпочках подошла к двери, приоткрыла ее и заглянула в щель.

Джошуа Харрингтон, вооруженный перчатками и маленьким молотком, осторожно выбивал остатки стекла из открытой двери черного хода. Осколки сыпались на предусмотрительно подложенный лист пластика. На газоне стояли двойняшки, сегодня одетые в коричневую форму местной школы, и наблюдали за отцом. На маленьких личиках обоих застыло крайнее вожделение.

Клеменси посмотрела на лежавший у их ног футбольный мяч и задумчиво прищурилась. Ничего себе удар!

Она открыла дверь, вошла на кухню и бодро сказала: