Андреа Йорк - Иди на зов любви

— А сейчас, я оставляю вам Ника, который все-все объяснит. Мне нужно бежать на дежурство — эту неделю я в мужской хирургии, а там работы хватает. Мужчины же, как дети, верно?

С этими словами она сделала пируэт и вихрем вылетела из палаты, на прощание послав Энн воздушный поцелуй. После ухода сестры Ник наконец отделился от дверного косяка, к которому будто прирос на все то время, пока Морин щебетала с Энн, и расслабленной походкой приблизился к кровати. По дороге он подхватил стул и уселся на свой манер — задом наперед.

— Убедила? — сухо спросил он.

— В чем? — делая невинные глаза, спросила Энн, желая выиграть время.

— В том, что комната действительно пустует, а вы — желанный гость в нашем доме, — просто ответил Ник.

Со времени полуденного визита Ник переоделся. Теперь на нем были свободные серые брюки и черная рубашка, которая еще больше подчеркивала ширину его плеч.

— Я почти все время на работе, как и положено ветеринару, — добавил он. — А Морин, когда у нее нет дежурств, или на свидании с женихом, или спит мертвым сном. У вас будет свой ключ, и вы нас не стесните.

— А ваши родители? Они не будут против постороннего человека в доме? — смущенно спросила Энн, ощущая исходившую от мужчины силу, природа которой не поддавалась разумению, но властно подчиняла девушку себе.

— Родители уже два года, как переехали, — ответил Ник. — Моя мать выросла в лесистом месте, а отец в последнее время страдал от прогрессирующего артрита, поэтому врач посоветовал ему перебраться в места с более умеренным климатом. Здесь, как вы знаете, зимы суровые и холодные.

— Ему помог переезд? — осторожно спросила Энн, когда он замолчал.

— В целом, да. — Губы его растянулись в улыбке, и при виде того, как мужественное лицо Ника вдруг на мгновение смягчилось, сердце Энн почти перестало биться. — Он все еще крепок, несмотря на возраст. Половину времени доводит мать до белого каления, хотя они очень дружны и трогательно заботятся друг о друге.

— Вот как? — Его слова вызвали грустные ассоциации, и Энн поспешила переменить тему: — Так вы с Морин живете в старом фамильном доме?

— Нет, мы вынуждены были продать его, чтобы купить для стариков коттедж на юге. Но как раз в это время ушел на пенсию и покинул здешние места прежний ветеринар. Я уже имел практику в Слоу, поэтому мы с Морин подумали, что будет логично купить его дом и поселиться там вдвоем. У сестры была в разгаре учеба, а кроме того, она как раз решила, что лучше Грега ей никого в жизни не найти, и не пожелала отсюда никуда уезжать. — Ник пожал плечами. — Домик невелик, но все же состоит из трех спален, кухни и гостиной, так что мы не чувствуем себя как сельди в бочке. Полгода назад, завершив учебу, Морин получила место в этой самой больнице. Как видите, нет смысла что-либо менять, пока они с Грегом не поженятся.

— Вы производите впечатление человека, который все решает за всех.

Слова вырвались сами собой: его самонадеянность и холодное самообладание раздражали Энн. Брошенная реплика выдала ее тайные мысли, потому что лицо Ника словно окаменело, когда он произнес:

— Это плохо?

— Я ничего такого не говорила.

— Но подумали. — Взгляд его стал мрачен. — Я ведь вам не нравлюсь, Энн, правда? — Он задал вопрос обманчиво мягким тоном, и Энн мгновенно залилась краской стыда.

— Я…

Никогда еще она не чувствовала себя столь глупо. Ник Хартли помог, когда ей было плохо, повел себя, как благородный рыцарь в сверкающих доспехах! А теперь предлагает еще и кров… Мысль о том, как ее поведение выглядит со стороны, привела Энн в ужас.

Но он был прав… в некотором роде прав. Не то чтобы он ей не нравился. Скорее, это было что-то другое: он выводил ее из равновесия, нарушал ее душевный покой. Такой определенный, уверенный, зрелый — словом, воплощение настоящего мужчины.

— Вы же меня совсем не знаете, — тихо произнес Ник, вставая со стула. — И мне почему-то кажется, что вы просто не хотите избавиться от предубеждения. Может, все-таки примете наше предложение — поживете у нас несколько дней, пока не найдете что-то получше?

Слова его были убедительны и разумны, и Энн при всем желании не могла отыскать ни одной зацепки, чтобы отказаться. Кроме того, он все повернул таким образом, что отказ прозвучал бы выражением крайней невоспитанности. Однако ей не хотелось связывать себя — пусть даже тончайшей ниточкой — с Ником Хартли. Поэтому Энн с несказанным изумлением услышала, как голос, удивительно похожий на ее собственный, произнес: