Марша Ловелл - В двух шагах от рая

Мейбл тут же позавидовала ему, поскольку ее собственная физиономия имела обыкновение краснеть по малейшему поводу, выдавая любую перемену внутреннего настроя и чувств.

— Ну, знаешь ли, — горячо произнесла она, — тот факт, что я воспитываю ребенка без мужа, еще не дает тебе права подвергать сомнению мою нравственность.

Виктор неожиданно вскочил с кресла и встал напротив Мейбл. Сунув руки в карманы и глядя на нее сверху вниз, он недовольно заявил:

— При чем здесь твоя нравственность! Пойми, я никак не могу свыкнуться с мыслью, что у тебя есть ребенок, а мне никто не сообщил об этом.

— Ничего странного. Просто, мы достаточно безразличны к жизни друг друга. Окружающие нас люди понимают это, потому никто и не рассказывал тебе о Гэри, — пожала плечами Мейбл.

— Уж меня-то нельзя винить в том, что я не пытался наладить с тобой связь, — возразил Виктор. — Сколько раз я пытался сделать это, но не находил никакого отклика. Выходит, именно ты с безразличием относишься ко мне.

Мейбл смотрела на него, ничего не понимая. Казалось, она попала в какой-то совсем запутанный словесный лабиринт, из которого не было выхода.

— Постой, ты хочешь сказать…

— Да, хочу сказать то, что было ясно с самого начала. Тебе нет до меня никакого дела. Ведь ты не подходила к телефону, или отвечала на звонок, но находила предлог, позволявший уклониться от встречи. И так продолжалось очень долго… — Виктор возвышался над Мейбл, пристально вглядываясь в ее лицо. Потом его взгляд переместился ниже, задержавшись на выпуклостях груди, и двинулся дальше, к краю короткой юбки и ногам. — Но, кажется, я знаю, что мне нужно делать.

— И что же? — Она тоже поднялась, чувствуя слабость в коленках.

— Я должен лечь с тобой в постель и хорошенько проучить за то, что ты долгие годы водила меня за нос!

— Нахал! — возмущенно воскликнула Мейбл, чувствуя, к своему ужасу, что снова заливается краской. — Неужели ты считаешь, что все проблемы решаются так просто?

— Послушай, давай поговорим спокойно. Не скрою, я испытываю влечение к тебе. Той ночью в Оксфорде…

— Глубоко польщена твоим признанием! — язвительно прервала она Виктора. Разговор о бесспорно существующей между ними сексуальной притягательности заставлял ее нервничать.

— В Оксфорде я сделал то, чего никогда не позволял себе ни прежде, ни потом, — продолжил он. — Меня словно подменили… — Его губы дрогнули, и Мейбл отвернулась, боясь расплакаться.

— Мы оба забылись той ночью, — со вздохом произнесла она. — Но, по крайней мере, моему странному поведению объяснение нашлось. Мне удалось выяснить, что сделал студент-медик, которому я приглянулась. Могу рассказать, если тебе интересно…

— Я и так знаю, — хмуро махнул рукой Виктор. — Парень подмешал в твое шампанское сильнодействующий медицинский препарат.

— Откуда тебе это известно?

— На другой день я случайно подслушал в университетском баре разговор двух студентов. А ты как узнала?

— Подруга, которая приглашала меня на бал, провела по моей просьбе небольшое расследование, — усмехнулась Мейбл. — Она даже сообщила мне название препарата. Обычно он применяется в качестве успокаивающего или усыпляющего средства. У него нет ни вкуса, ни запаха, но действие достаточно сильное. Этот порошок пользуется успехом у подростков, которые хотят сделать несговорчивых подружек более податливыми.

Последовала напряженная пауза. Глаза Виктора потемнели.

— Насколько мне известно, возбуждающий эффект подобных препаратов проявляется сразу после приема, а не на следующий день.

Мейбл на секунду прикусила губу.

— Ладно, я поняла намек. Ты хочешь сказать, что вовсе не дурман заставил меня лечь с тобой в постель и расстаться с невинностью?

— Я предпочитал тешить себя мыслью, что ты не устояла передо мной. — Виктор взял ее за плечи, заставив посмотреть ему в глаза. — Ты прощаешь меня за ту ночь? Все эти долгие годы меня мучило чувство вины…

Вот почему он так настойчиво пытался встретиться со мной, пронеслось в голове Мейбл. Ему необходимо было облегчить совесть, иначе он не мог спать спокойно. К ее горлу подступил комок, и прерывисто вздохнув, она кивнула.

— Разумеется, прощаю. Тем более что не считаю тебя виноватым…

— И ты согласна побыть в моем доме еще несколько дней?

Мейбл хотелось ответить отказом, поскольку их отношения с Корте могли зайти слишком далеко. Но в глубине ее материнской души нарастало ощущение, что она не имеет права лишать сына отца, и обязана исполнить долг перед ребенком. А для этого, возможно, придется пройти по жердочке над пропастью.